Письма путешественника по казенной надобности

© Сергей Ростиславович Олюнин, 2025

ISBN 978-5-0065-5176-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды один редактор одного издательства, которому была предложена эта рукопись, прислал отказ с формулировкой: «Мы фейков не печатаем». Оставляя за скобками отвратительное слово «фейк», напоминающее нечто среднее между непристойностью и командой собаке, следует сказать, что сей господин, по всей видимости, не был тесно знаком ни с Ричардсоновой Клариссой, ни со Смоллетом и его Хамфри Клинкером, ни тем паче с Достоевским и Макаром Девушкиным. И не ведал он, что есть в литературе такая штука, как эпистолярный жанр.

Ремарка: автор ни в коем случае не тщится сравняться с великими, а лишь одалживает у них самый прием.

Продолжая мысль, надлежит заверить читателя, что книжечка эта – отнюдь не мистификация. Автор не намерен уверять читателя, что жили на свете неведомый П*** и любезная его сердцу Елизавета Антоновна. Хотя подловить неискушенного читателя было бы нетрудно. Стоило лишь создать ложное исследование, в котором бы доказывалось с несуществующими фактами в руках, что означенный П*** есть Петр Евграфович (например) – и присовокупить фамилию, которую теперь автору выдумывать недосуг. Найти ему должность в подходящем департаменте и по собственной воле распорядиться его судьбой. («Чин следовал ему – он службу вдруг оставил»). А уж про его отношения с Лизанькой и вовсе стоило бы сочинить турецкий сериал.

Но это все проходило бы по ведомству Плоской Игры, а то и коллегии Дурного Вкуса. Кроме того, вдумчивый читатель без труда обнаружит в этих «якобы подлинных письмах» сознательно допущенные автором анахронизмы, которые как раз и имеют целью эту самую мнимую подлинность развенчать.

Но!

Но все те факты, что сообщает П*** своей Лизаньке, исключительно правдивы. Оставляя за скобками комментарии и личное отношение к происходящему, всякий верстовой столб, всякое явление есть самая правдейшая правда – и неважно, наблюдал ли он их сам, вычитал некогда и записал для памяти или услышал от случайно встреченного (и здесь уже равно выдуманного) персонажа.

Таким образом, все двадцать четыре письма – игра, позволяющая не только развлечь читателя фактами из российской жизни самой широкой географии, но и представить их через призму восприятия молодого человека, героя своего века, искренне любящего Отечество и проявляющего к нему и людям, его населяющим, неподдельный интерес.

Впрочем, будет разговоров. Вторя Себастьяну Брандту, следует воскликнуть: «Ну, с Богом! В путь пускайся, судно!»

И перейти к делу, ибо бездельные рассуждения мало кому интересны. И с этих пор автору остается лишь надеяться на то, что читатель вслед за Пушкиным не воскликнет, захлопнув эту книжицу: «Весь вечер читал Клариссу. Мочи нет, какая скучная дура».

Доброго дня Вам, Лизанька, бесценный друг мой!

Вот, наконец, вступил я в российские пределы. Конечно, камчатский край видом своим нисколько не напоминает привычных нам пейзажей, да и бесконечно далек он от той, по ком томилось мое сердце все эти нескончаемые месяцы вынужденной разлуки. На первый взгляд земля эта не менее чужда русскому человеку, чем какая-нито американская или африканская. Однако же самая мысль о том, что места эти находятся под рукой Государя, сообщает чувство Отечества.