Ниока: Фламберг. Эдем

«Сто сорок лет назад»

– Пять-пять-семь, на выход! – снова стражник со скрипом открывает решётчатую железную дверь. – Живее! – он ухватился за рукоять меча, давая понять, что мне нужно поторопиться. Хоть от голода ноги и еле шевелятся, но нужно делать, что говорят, иначе снова не принесут хлеб.

Я – номер пять-пять-семь. Лабораторное существо, созданное в искусственных условиях. Помесь зверя и человека. Выродок, как говорят стражники.

Зайдя в до боли знакомое помещение с тусклым освещением, я начал повторять привычный ритуал: лечь на деревянную кушетку прямо, расслабиться, не ёрзать. Тупая игла вонзилась в шею, но мне уже давно не больно. Я привык.

– Об изменениях состояния доложить стражнику обязательно. – проговорив холодным тоном, человек с иглой приказал отвести меня обратно в камеру.

Стражники и люди с иглами выглядят иначе, не как мы. Без шерсти и плоского носа или клюва и руки без острых когтей. Они – настоящие люди. А мы даже не животные. Мы – никто. И существуем только для них. Будь их воля – я бы уже не существовал.

– Ай! – я упал на землю посреди узкого и длинного коридора из-за сильного толчка в спину, а после получил плевок в лицо.

– Гадость. – высокий массивный мужик возвысился надо мной.

– Ха-ха-ха, молодец, Диг, так его. – все стражники смеялись вместе с ним, пока я лежал на влажной земле с пустыми глазами.

Вот и вся моя жизнь, день за днём. Хотя, иногда в соседние камеры кого-то подсаживают. Некоторые даже похожи на меня внешне, но бывают и другие. А ещё, у каждого из нас есть свой номер, но номера остальных я плохо запоминаю. Последний, кого ко мне подселяли, очень много говорил – он был умным. Как-то раз он назвал меня другом, но я не понял, что это значит. А спросить так и не удалось, ведь он не вернулся в тот день после прогулки до человека с иголкой. Это было ожидаемо, ведь никто здесь надолго не задерживается. Рано или поздно все пропадают, поэтому я знал, что и он тоже когда-нибудь пропадёт. Но мне было интересно слушать его непонятные слова, поэтому я осмелился узнать у стражника, куда же делся последний эксперимент. Мне сказали, что его уже едят черви, но я как обычно ничего не понял. Как черви могут есть, если у них нет морды? Да и мы же не хлеб. Мы – выродки.

В один день я услышал в разговоре людей с иглами, что мне семь лет. Они ещё что-то говорили о моей стойкой живучести, но я не расслышал. Интересно, семь лет – это много? Сколько лет тем людям и стражникам? И сколько мне лет будет потом?

И вот я снова сижу на земле, смотрю как маленькие чёрные жучки бегают из дырочки в дырочку, что-то неся в тонких лапках. Они очень забавные. Каждый день что-то делают, что-то ищут. Наверное, они хотят кушать, вот и бегают в поисках еды. Очень жаль, но я ничего им дать не могу, так как сам ничего не нашёл. Тот кусок хлеба я уже съел, но в следующий раз дам вам крошку, обещаю.

После следующего укола мне стало очень плохо. Всё вокруг кружилось, еда выходила обратно, а тело трясло и сжимало в адских болях. Я думал, что тоже пропаду, как и остальные, но после долгих мучений мне стало легче. Дни шли как обычно, пока не случилось кое-что, чего раньше я никогда и нигде не видел. Когда я всё так же смотрел за маленькими жучками, то вспомнил, что сказал стражник: «его едят черви». Я подумал, что если черви могут есть других, то может и я могу? И тогда я взял одного маленького жучка в руку и очень захотел его попробовать, но как только я уже был готов сделать это, из него вылетел какой-то пар, перетёкший в меня. Я сначала немного испугался, но потом что-то почувствовал. Что-то приятное. Поэтому захотел повторить это еще раз, но после одного раза маленький жучок больше не двигался. Я взял другого и у меня получилось собрать пар, но опять только один раз. Попробовав снова и снова на других жучках, я научился добывать чуть меньше пара, чтобы они продолжали шевелиться и делали свои дела дальше. Это было очень интересно и стало занимать весь мой день. Но рассказывать об этом стражникам или людям с иглами я не хотел, ведь боялся, что они это заберут.