Позавчера Сивуха зарядил Файдзу в лоб вместо приветствия, потому что, как выяснилось, Дробина только на следующий день после ухода Файдза смог объяснить окончательно протрезвевшему товарищу, что их фронтмен из группы-то ушел вообще. Навсегда. Эти объяснения наложились на то, что Сивуха после этого целый день смотрел в новостях, как красиво Файдз падает на того уёбка из клуба. Злость и обида на старого друга, так некрасиво поступившего со своими корешами, копилась, и в итоге к вечеру, увидев заваливающегося в гараж как ни в чем не бывало Файдза, соло-гитарист встретил его мощным ударом кулака.
Ошибка была осознана только тогда, когда Сивуха вместо ругани услышал сначала полный тоски стон «Пи-и-во-о!», а следом звук взрывающихся от удара об пол банок, пластиковую сетку с которыми Файдз выпустил из рук. В нос ударил густой, сладковато-горький запах безвозвратно уничтоженного напитка богов, и драться как-то расхотелось.
После короткого, но ёмкого диалога, было решено объявить перемирие и отправиться за новой партией, тем более, что Дробина задерживался на работе, и к его приходу они бы как раз успели всё убрать.
В магазине, из которого Файдз только что унес двенадцать банок темного, их встретили как родных, даже дали скидку, особенно когда два музыканта, подумав, решили взять еще и две бутылки виски. Скидка расширила финансовые возможности товарищей, и обратно пришлось ехать на такси – в руках унести все покупки было уже просто невозможно.
Они успели не только вернуться в гараж до прихода Дробины, но и устранить все следы пивопадения, а еще – послать на хуй какого-то плюгавого мужичка в деловом костюме, сжимавшего в руках толстую папку и искавшего «мистера Джастина Дейвиса-младшего».
Явившийся почти к полуночи Дробина вполуха слушая, что его кто-то там искал, выпил подряд две банки, махнул рукой и отрубился на том самом диване, где сейчас лежал Файдз. Посмотрев на спящего, два товарища перевели взгляд на внушительную батарею пакетов с алкоголем, вздохнули, вытащили из шкафа видавшие всякое матрасы и, кинув их на пол, тоже завалились.
Зато утром очнувшийся раньше всех Дробина взял организацию их попойки в свои руки, и просыпался Файдз от запаха еды и под звуки их первого альбома, рвущиеся из динамиков. И понеслась…
Файдз рассказывал им все, кроме, пожалуй, своих личных мыслей касательно Беса, потому как сам с ними не до конца разобрался. Но и смену хозяина у «Санто-Доминго» и спасение жопы владельца «Экзидиса» – всё это рокер живописал в таких красках, что аж у самого дух захватывало. Мужики слушали, восхищались и завидовали.
– Вот это приключение, вот это я понимаю – отдохнул!
– Ваще-то я работал, – поправил Дробину Файдз и едва успел уклониться от просвистевшей рядом смятой банки из-под пива.
– Это я вчера работал, а ты, сука, отдыхал, – наставительно покачав пальцем у него перед лицом, припечатал музыкант.
– Ты тока это, чё нас не звал? – Сивуха, привалившись спиной к столу и положив на ноги неподключенную гитару, с какой-то дикой скоростью перебирал по грифу пальцами, то ли вспоминая, то ли импровизируя, и через шланг от капельницы, второй конец которой был опущен в галлонного объёма кастрюлю, всасывал «котельщика» [1].
– Да мужики, ну оно вот… Ну первый клуб, он такой, был. Типа пристрелочное задание, ну вы понимаете. Ты вообще в говно был, когда я уходил, ну и не то чтобы планировалась там перестрелка.
