«Самокатчик»

Посвящается маме

Однажды, разгуливая по бескрайним просторам Интернета, я, кое-что припомнив, забил в поисковик: «военные аэродромы ГСВГ, Фалькенберг». Какова же была моя радость, когда компьютерная система нашла целый, в несколько страниц, форум с отзывами и рассказами ребят, которые в разные времена так или иначе оказывались связаны с этим аэродромом!

Кто-то прилетал или улетал с него, кто-то нёс там службу – обслуживал технику, выполнял учебные и боевые полёты.

В Интернете народ живо, с интересом и ностальгией по тем далёким временам делился впечатлениями.

Значит, помнят, не забыли!

Меня привлек следующий пост. Ник без фото, с подписью некто Роман Морозов пишет (орфографию и пунктуацию сохраняю): «Парни, кто служил или командировался на Фалькене – отметьте пересылку, ладно молодыми прилетели и почти сразу в веймар, а в ноябре 90-го дня 3 ждал борт – туман был дикий – охраняли как в ГУЛАГе (правда без автоматов) – не могу точно сориентироваться, а хотелось бы. ТУ-154 приземлялся с запада, рядом со взлёткой ангар – летун часовой охранял – ждали когда молодые пройдут и на борт и желдор рядом была от лагеря, а место найти не могу. Городка не видел, а от палаток ОС был виден немецкий посёлок – не более километра полем».

Прочитав эту запись, я ударился в воспоминания, а после решил, что мне есть что рассказать. Пусть написанная повесть прольёт хоть каплю ясности для Романа Морозова и многих других парней, которые когда-то давно прикасались своей собственной судьбой к судьбе «Самокатчика».

А мы стоим здесь на задании

Всегда в дозоре боевом, за рубежом,

Солдаты группы войск,

Советских войск в Германии:

Покой земли мы бережём!

Гимн ГСВГ

25 ноября 1989 года в военном гарнизоне, располагавшемся в немецком городе Ордруф, в армейской артиллерийской бригаде полным ходом шло увольнение личного состава в запас.

«Дембель неизбежен, как крах капитализма!» – с радостью прочёл Санька Голиков в своём блокноте и, резко его захлопнув, спрятал в карман наглаженного, одиноко висевшего у кровати парадного кителя.

В это самое время прозвучала команда: «Отбой!». Свет в расположении казармы погас.

«Какие упоительные, желанные слова! – укладываясь спать, думал Санька. – Сегодня! Это произойдёт сегодня! Хотя нет, будет уже завтра. В три часа ночи, как обычно. А теперь надо постараться, надо заставить себя хоть ненадолго задремать. Дорога-то предстоит дальняя и неизвестная, как и всё в этой непонятной, интересной жизни».

Он повернулся на бок, закрыл глаза. Мысли наполнились неясными обрывками воспоминаний. Слух ещё некоторое время ловил суетную ночную казарменную жизнь: шаркающие шаги дежурного по батарее; размеренное поскрипывание «машки», которой дневальный надраивал плитку в коридоре; сопение во сне двух с половиной сотен солдат и сержантов.

Где-то внизу, у плаца, зацокали об асфальт несколько пар кирзовых, подкованных самодельными подковами сапог. Это разводящий вёл смену караула. На далёких постах часовые ждали, прислушивались, стараясь услышать это желанное цоканье. Нет – Санька знал – отсюда его не слышно. Сначала надо пройти мимо плаца, столовой, преодолеть небольшой подъём у пруда, и только тогда часовой второго поста слухом уловит приятное ему «цок-цок, цок-цок». А потом…