Золушка из загробного мира

Когда Таня была живой, то считала, что мертвецов уже ничего не волнует. Например, что им нет дела до того, как выглядит их могила: поставили ли родственники красивое и достойное надгробие, заросла ли она травой или не уснул ли на ней какой-нибудь местный алкаш.

Как же она ошибалась…

– Елизавета Степановна, ну вы гляньте! – возмущалась баба Валя, подсовывая под нос подруге сделанное утром фото, – Этот обалдуй до сих пор не удосужился хотя бы крест ровно поставить! Уже два года прошло, заросло все, – она поджала губы, – А я говорила его матери, что надо бы приструнить этого сорванца и в Суворовское отдать!

А Елизавета Степановна, большую половину своей жизни проработавшая директором школы, уже настолько привыкла к тому, что ее подруга стабильно раз в неделю костерит своего внука на чем свет стоит, что и бровью не повела. Сделала глоток кофе и откусила пирожное. Теперь уже можно. Диабет ее второй раз не убьет.

– Баба Валя, – Таня влетела в комнату и перебила старушку громким, запыхавшимся голосом, – Можно я вас перебью?

– Ты уже итак это сделала, – проворчала та в ответ, – За тобой что, кто-то гонится?

– Почти, – девушка кивнула, и быстро выпалила, – Мне, наконец, тоже разрешили сходить к живым!

Таня громко захлопала в ладоши и несколько раз подпрыгнула от радости. Хвостик из густых темных кудрявых волос качнулся из стороны в сторону.

Теперь ее вечной формой одежды были майка и спортивные штаны с кроссовками. После пробежки, уставшая, не переодеваясь, она прилегла на диван и больше не проснулась. Утечка газа.

Старушки переглянулись и одновременно нахмурились.

Баба Валя никогда не отличалась добротой и тактом в общении с людьми. Поэтому и поработать успела везде, где только можно, потому что не могла прижиться в коллективе, и ее хватало максимум на полгода. Но тут она проявила чудеса сдержанности и промолчала.

– Танюш, – осторожно начала Елизавета Степановна, – А зачем тебе к живым?

– Да вы что? Все к ним хотят! – неискренне удивилась Таня, – Это же так… так необычно!

– Что именно? – старушка участливо посмотрела на свою подопечную и мягко заметила, – В мире живых для тебя уже нет ничего важного…

– Пф-ф, – Таня фыркнула, перебив ее, – По такой логике, для вас тоже. Но, тем не менее, баба Валя каждую неделю пользуется Проходом и любуется на свою неухоженную могилу. – Девушке внезапно стало обидно от того, что старушки не поддержали ее радость. И со злости она ляпнула: – А потом еще фотографирует и заставляет нас лицезреть то, как ее внук безответственно относится к памяти своей бабушки.

Наступила пауза.

– Ох, Танюш… – едва слышно пробормотала Елизавета Степановна.

– Блин, простите, баб Валь, – Таня тут же раскаялась в своих словах. Эти две прекрасные женщины взяли над ней опеку, когда она потерянная скиталась по загробному городу после своей нелепой смерти. А сейчас она повела себя не как двадцатилетняя девушка, а как подросток. – Я не хотела. Правда.

Таня присела на краешек стула, ссутулилась и опустила глаза.

Ужас, как было стыдно.

– Это уже не твоя квартира, – хрипло бросила баба Валя и кашлянула, прочистив горло, – Конечно, я тебя прощаю. Делать мне больше нечего, кроме как обижаться на мертвую девочку. Я планирую как-то поинтереснее провести несколько сотен лет, пока не наступит моя очередь на распределение.