Тень магисентии

Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом.

Если ты родился с магисентией, считай, вытянул счастливый билет – вместе с даром получаешь уважение, обеспеченность и, конечно же, благородную возможность бороться со злом. Эмануил Стэйн был одним из таких счастливчиков. Несмотря на то что поступал на учёбу третьей волной (первыми двумя шли сыновья и внуки Государственных магисентов, а в его семье воинское звание имел только прадед по материнской линии). Несмотря на бунтарский дух и пренебрежительное отношение к дисциплине, из-за которых едва не вылетел на третьем курсе. А также несмотря на то что из сорока ребят, окончивших Главную Академию Магисентии одиннадцать лет назад, сейчас в живых осталось меньше половины. Каждый мальчишка мечтает стать Государственным магисентом, но не каждый понимает, с какими трудностями придётся столкнуться, когда мечта исполнится.

Эм махнул охраннику, въехал на территорию, огороженную неприступным металлическим забором, и шустро припарковался на своём месте. Время близилось к закату, но в Департаменте работа не стихала ни на секунду. Он поднялся на третий этаж, подошёл к кабинету полковника и с ходу постучал. Собираться с мыслями и морально готовиться не имело смысла, как говорится, перед смертью не надышишься. Получив разрешение войти, переступил порог и остановился перед столом, за которым сидел человек в чёрной форме с шестью звёздами, вышитыми золотыми нитями на груди мундира.

– Стэйн, – приветствовал его тот и указал на один из стульев, – Садись.

– Постою, – Эм завёл руки за спину, и тут же ноющей болью напомнила о себе едва сросшаяся плечевая кость.

– Стойкость будешь демонстрировать за пределами кабинета, а сейчас сядь, – велел полковник и, дождавшись, пока подчинённый усядется, спросил, – Как плечо?

– На мне всё заживает, как на собаке, вы ж знаете.

Лейтринг кивнул и сцепил руки в замок, – Прежде чем я сообщу решение руководства касательно твоей дальнейшей судьбы, хочу, чтобы ты знал: мне искренне жаль, что всё так сложилось.

– Что ж, дерьмо случается, – Стэйн поймал на себе строгий взгляд командира и добавил, – Извините за грубость.

– Как бы дерьмово ни было, не забывай, что трое членов семьи генерала Сокудзо остались живы только благодаря тебе.

Эм посмотрел в окно и высказал мысль вслух, – Во время Пятилетней битвы мой прапрадед собственноручно лишил жизни пятьдесят двух Алых, за что был удостоен ордена Св. Константина, правда, уже посмертно. А мне светит увольнение со службы за убийство одного Алого. Заставляет задуматься, всё ли в порядке с нашей системой…

– Да, только мы не на войне. Наши прадеды умирали за то, чтобы мы жили в мирное время, и наш долг – сохранить мир любой ценой, – Лейтринг опустил голову, ему точно так же претила сложившаяся несправедливость, – Если бы Алый, которого ты лишил жизни, не оказался пасынком брата министра, то…

– Полковник, – перебил Эм, – Рубите уже.

Молчание показалось ему вечностью, прежде чем Лейтринг произнёс:

– Наверху замяли это дело.

Стэйн взглянул на командира, сомневаясь, не ослышался ли.

– Министр не хочет, чтобы во время судебного разбирательства всплыла правда о том, что один из членов его семьи добровольно стал Алым, поэтому решил не давать делу ход. К тому же генерал-майор Сокудзо в своих письменных показаниях подтвердил, что все совершённые тобой действия были направлены на спасение его семьи и самооборону, и что в сложившихся обстоятельствах ты не мог поступить иначе.