Вечерний лабиринт

© Николаев Г. В., 2024

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024

Даниилу и Виктории

Мир замечен в быстром течении времени

Го́ра… Так называли его в семье, называли друзья, близкие… И сам себя он тоже называл – Гора. Имя Георгий как-то не звучало в близком кругу. Я слышал это имя – в применении к Николаеву – всего несколько раз в жизни. Например, в Доме кино, на премьерах фильмов, снятых по его сценариям. Ведущий именовал всех участников съемочной группы, стоявших на сцене, и тогда звучало: «Георгий Николаев». А Гора стоял со спокойным видом – по своему обыкновению, немного в стороне, – и казалось, что это вовсе и не его имеют в виду.

«Кроссворд» – это заголовок одного из ранних рассказов Горы Николаева.

…Впервые я услышал рассказ «Кроссворд» – именно услышал, а не прочитал – в далеком 1975 году. Или в 1976-м, но никак не позже. Мы тогда встречались в студии «Зеленая лампа “Юности”», на лекциях, которые читали разные писатели, но главным образом – на собраниях семинара сатиры и юмора, которым руководил Виктор Славкин. Встречались, читали свои рассказы (надеясь, что в «Юности» их и опубликуют), слушали рассказы товарищей, ругали их, хвалили, помалкивали, в общем, веселились как умели. Мы не только встречались там с Горой, но и подружились. Оказалось – надолго. На всю последующую жизнь.

Услышав рассказ «Кроссворд», я пришел в восторг. Не потому, что это лучший рассказ в мировой литературе (возможно, встречаются и получше). И не потому, что это очень хороший рассказ (так оно и есть). А главным образом по той причине, что он очень искусно, талантливо сделан. Секрет этой сделанности очень прост: в рассказе все слова на своих местах. Ни сдвинуть, ни передвинуть. Ни убавить, ни прибавить. Ничего лишнего. Кажется, это просто, а на самом деле – чертовски трудно. Все лучшие произведения литературы написаны – сделаны – именно так. Потому что хорошие писатели не только ценят каждое слово, но тщательно выбирают место, где этому слову стоять.

Между прочим, Набоков очень любил кроссворды и знал в них толк, даже сам составлял их. Русскую замену слова «кроссворд» – крестословица – как раз Набоков и придумал, о чем гордо написал в «Других берегах».

Но здесь речь не о Набокове, а о другом писателе, для меня куда более важном.

В сущности, каждое хорошее произведение литературы – это и есть кроссворд. Слова встречаются, пересекаются, расходятся, снова переплетаются, а в итоге получается, что каждое – именно там, в том единственном месте, где ему положено быть. Замени это слово другим, даже похожим по расположению букв, – кроссворд не получится. Просто-напросто рухнет.

Именно так – точно и метко – написаны и все остальные рассказы Горы. И киноповести. И киносценарии. И все заметки в записных книжках, которые Гора иронично назвал «Тильки так!». Он любил иронию. По отношению к самому себе тоже. И прекрасно владел юмором – тонким, мягким, порой даже незаметным, но всегда острым. Это было поразительное качество его творений – тонкий острый юмор. То, что и называется: остроумие.

Я сейчас говорю о Горе как о писателе. Конечно, он был замечательным киносценаристом, кинодраматургом, но ведь все его сценарии и киноповести – это и есть проза. Очень хорошая проза. Настоящая литература.