Разыскиваются хранители

Глава 1 Ядвига

В избушке остывала печь. Кот, деловито сновал по избе, ворчал, что надо бы подбросить пару дровишек, но хозяйка не обращала на него внимания. Сидела, скрестив ноги, на большом цыганском платке, разостланном на полу, прикрыв глаза. Сегодня она даже юбку не надела, льняная рубаха, да шаровары, в каких лошадей объезжают. А тени-то под глазами какие!

По-человечески вздохнув, мурлыка взялся за лежащее возле печки полено. Но замёрзший шершавый чурбачок вдруг стал совершенно неподъёмным.

− Слу-ушай, ну это уже ни в какие ворота не лезет. Сама с у-ума сходишь, но хоть мне-е-то согреться дай.

− Не мешай, − велела женщина, не открывая глаз, поправила кожаную повязку, которая сдерживала копну густых чёрных волос, и замерла.

На платок тихо опустился серебряный поднос, на него звякнув, упала, влетевшая через открывшуюся форточку, кот поёжился, ветка рябины с морожеными ягодами.

Наконец в дверь кто-то поскрёбся.

− Впусти, – велела хозяйка, открыв глаза. В неярком свете, падающем из окошка, было видно, что они разного цвета – один фиолетовый, а другой карий.

Кот взглянул на холодные половицы с неудовольствием, и по холодному, половику, всё лапам не так зябко, пошёл встречать гостя. Но сунув нос за дверь с громким мявом убежал прятаться в ближайший угол. На пороге стояла огромная белая медведица.

Не обращая внимания на испуганное животное, вошла и направилась к хозяйке.

Остановилась у подноса, одобрительно фыркнула и стала жевать ягоды.

− «Какой же медведь горсткой ягод удовлетворится?» − опасливо подумал кот.

Та словно услышалаего мысли, встала на дыбы, рыкнула, и стала невысокой старой женщиной с длинными седыми косами в белом платье до пят, от которого вкусно пахло костром.

– Долго тянула, Ядвига, – осуждающе промолвила гостья. – Даже я почти ничего не могу сделать. Энергии в нашем мире почти не осталось. А то, что можно слишком опасно.

– Говори, – попросила Баба-Яга. Кот в углу сжался в комок и закрыл лапой морду.

– Единственный выход – соединиться с другим человеком в момент его рождения. Иначе тебе не попасть в другой мир – договор перестал действовать, а хранителей нужно отыскать. Кому как не тебе это делать? Ты же знаешь законы, Яся, − неожиданно ласково заключила она и с участием посмотрелана собеседницу. Знала, что жалости к себе та не простит.

Хозяйка прикрыла глаза, помолчала.

Гостья не торопила её. Внятно объяснить происходящее не могла и она.

В последнее время, на территории Густолесья происходили странные вещи. Один за другим исчезали хранители Кощей, Водяной, Леший. Даже старый злобный дед Трескун не к ночи будь помянут. Не любила его Баба-Яга, не столько за вредность стариковскую, кто ж, без греха-то? А за то, что в гневе своём удержу не знал, выстуживал всё живое. Однако, и он сказку хранил.

Невесомые границы истончались. Прорехи с каждым днём становились всё шире. Точно какой-то голодный гигант выпивал силу этого мира.

Говорил ей как-то Кощеюшка, когда она мышкой-норушкой пробиралась в подвалы царские, где за крепкими железными засовами в самой тёмной и холодной каморе, куда даже солнечный свет залетать боялся. В очередной раз, прикованный к стене цепями пудовыми, висел друг-сердечный, от вредностей своих отдыхая. Говорил, что люди зазнались, постепенно перестают верить в их существование, да магический источник ослабел. Оттого и на границах хмарь скапливается. Да только не верила ему Ядвига, считала, россказни. Пропускала мимо ушей и бежала к деду Трескуну заказывать для Кощея очередную иглу. Вот нет, чтобы хоть раз проверить!