Все жанры Все авторы
Третий шаг - Ксения Незговорова

Третий шаг

Страниц

60

Год

2022

Ценные и оригинальные рассказы о сложных периодах нашей судьбы. В этих историях я раскрываю, как непредвиденные обстоятельства могут пошатнуть наше равновесие и увести в самые запутанные лабиринты. Отчаяние и надежда становятся нашими верными спутниками в поисках выхода, который иногда бывает невозможно найти, как будто он заперт на вечно.

Погрузитесь в эти красочные новеллы, которые повествуют обычные истории жизни, о том, как мы, обычные люди, сталкиваемся с непредсказуемыми вызовами. Чувственная психология, погружающаяся в самые глубины наших душ, позволяет лучше понять себя и окружающих. В каждой истории вы найдете кусочек себя и, возможно, новые способы преодоления трудностей.

Присоединяйтесь к мне в этом путешествии через волшебные лабиринты жизни, где я буду рассказывать истории, которые вдохновят и заставят задуматься. Насыщенные эмоциями и неожиданными поворотами, эти новеллы привнесут свежий взгляд на наше существование и станут оригинальным отражением наших разнообразных жизненных граней. Вместе мы исследуем тонкие нюансы наших чувств и пройдем через темные уголки, чтобы найти свет и мудрость. Так давайте вместе откроем новые грани нашей жизни!

Читать бесплатно онлайн Третий шаг - Ксения Незговорова

Talitha cumi*

*Девица, встань

Он себе на шею четки

Вместо шарфа навязал

И с лица стальной решетки

Ни пред кем не подымал

Пушкин

Когда половина земного пути уже пройдена, оказываешься в тупике. Надеваешь маску мифологического героя, известного со школьной скамьи, и слушаешь звуки мира сквозь прожилки немузыкального тела. Может быть, голос из глубины веков вернет надежду: «Тесей, вот тебе нить!»? После всего я научусь быть внимательным и уже никогда не подниму зловещий черный флаг (мое положение выигрышнее: знаю последствия).

В свои почти тридцать лет я отравлен тем же (дантовским) ядом неустанного раздумья, в наши дни его называют рефлексией. Я еще не осушил чашу, но уже не в силах поднять бутылку, чтобы налить через край. За плечами – четыре года филфака, судебный процесс и несколько месяцев журналистского стажа. Ключевое слово – последнее, потому что в свои –дцать я до сих пор стажер.

Apres moi le deluge*.

*После меня хоть потоп.

А сейчас я все-таки хочу жить; именно жить (жаль, что нельзя написать через «ы», чтобы твердо), а не абы как. Я умею грамотно расставлять знаки препинания и все еще помню, что в слове кричать когда-то писался «к», как и в слове «крик», и даже худо-бедно объясню почему; могу сварганить неплохой текст для псевдоинтеллигента, оставляющего жирные пятна на утренней газете за плотным завтраком. Практикуюсь вызывать рвотный рефлекс и становиться мишенью изрыгателя инвектив. В общем, корреспондент-недоумок с остаточными знаниями в области лингвистики и немного культурологии. Пройдя эту чертову половину жизненного пути, я возжаждал (старославянизм) выбраться из Сансарова колеса, чтобы обрести спокойствие, которое совсем не душевная подлость, а предел мечтаний современного мутанта.

Новая хозяйка (Цербер) дала мне ключи от моей желтенькой каморки, похожей на гроб, но только для того, кто доучился до десятого класса и открыл на досуге заумный детектив XIX века. А в целом, комнатка неплоха: стены, линолеум, потолок и даже деревянные полочки специально для таких книжных червей, как я; но важнее всего – письменный стол. Он, в общем-то, настолько важен, что я даже не придал значения отсутствию кровати.

В дверь постучали. Она появилась на пороге, впустив облако мягкого света в мою темную крохотную клетушку. Вытаскивая левую руку из рукава твидового пиджака, я остановился, почти завороженный. Не ей, конечно (старая, полная, в махровом халате, с пучком на непропорционально маленькой голове), а приглушенной мелодией обманутого зрения: тихий свет царственно расположился в грязном углу с разорванными обоями и глядел на меня оттуда настороженно и как бы немного оценивающе.

– Григорий Александрович! – позвала она (вообще-то, Евгений, но велика ли разница для литературы?) – Раскладушка на антресоли. Когда будете ложиться, позовите – постелю. Конечно, раскладушечка старая и, может быть, не слишком удобная, но что вы, собственно, хотели за такую плату? – полуулыбка, взгляд змеи, руки шершавые, некрасивые; а еще чем-то похожа на библиотекаря из советского воспоминания. Наверное, голос напомнил – очень уж надоедливый и ритм сбивчивый (не быть поэтессой); вид такой насупленный, как будто я ее обвиняю. А я ведь даже и не думал кричать, брызгая слюной: «За что я плачу, а? За что я вам плачу, не понимаю?» Мой внутренний Акакий Акакиевич робко склонил голову, мол, зачем вы меня обижаете, я ведь еще даже шинель не сменил.

Вам может понравиться: