Волчья Кровь

Ну почему нас ловят снова в ту же сеть, и чтобы жить герой обязан умереть? Возвращение мушкетеров. Д’Артаньян.

Ванная комната в наши хрущевские полтора квадратных метра была моим личным Эльдорадо. Не в смысле гигиены – гигиену там тоже проходили, – а в смысле неприкосновенной территории. Когда вечером все процедуры заканчивались, я запиралась изнутри и превращала её в свою крепость. Старая чугунная ванна становилась диваном, кроватью и кабинетом. Я застилала её старым стеганым одеялом, набрасывала пару подушек – и готово, уютное гнездышко, где можно спрятаться от всех. Здесь, под аккомпанемент вечно подкапывающего крана, я сбегала от скуки школьных будней и отсутствия личного пространства.

В этот вечер, как обычно, я устроилась поудобнее в своем убежище, упершись спиной в холодный эмалированный борт. На табуретку-столик были водружены телефон и пачка печенья. Воздух был влажным и пах гелем для душа и старой штукатуркой. Свет от экрана телефона отбрасывал причудливые блики на кафельные стены, пока я переписывалась с девчонками. Вот уже третий час ночи, а мы с Кагом все ржали над одной юной писательницей с Фикбука. «Ненавижу таких, – пробормотала я в пространство, – настрочат фигни, а вы читайте, люди добрые. Особенно бесят защитнички. Сами толком ничего не напишут, зато «не обижайте детишек, они же старались». Тьфу, гадость».

Впрочем, подстебнуть таких авторов я всегда любила. Это было нашим с Кагом ритуалом – находить самые нелепые опусы и разбирать их по косточкам, смеясь до слез. Своего рода сопротивление миру, где каждый второй мнит себя новым Толстым. Вскоре Каг ушел спать, а я осталась наедине с книгой. Вернее, с экраном телефона, на котором была открыта моя любимая – про эльфов, магию и, конечно же, прекрасного принца, влюбившегося в нашу, земную попаданку. Сопли, конечно. Но в мои семнадцать это была именно та порция романтики и оторванной от реальности героики, которая мне и требовалась. Я могла проводить целые часы, выискивая в сети книги с похожим сюжетом, листая страницы на этом же крошечном экране, словно археолог, откапывающий черепки древних цивилизаций. В этих историях была уверенность, которой так не хватало за стенами ванной: уверенность, что даже в самом темном мире найдется место для чуда. Что кто-то придет на помощь, что любовь победит всё, что герой, даже если умрет, сделает это красиво и не зря.

Время неумолимо летело, и я с огорчением поняла, что опять не успеваю дочитать до развязки. Пришлось откладывать телефон и отправляться спать. И так проходил почти каждый мой день. Чувство, будто жизнь превратилась в бег по замкнутому кругу, не отпускало. Увлечения радости уже давно не приносили, хотелось чего-то нового, безумного, какого-то толчка, который выбьет меня из этой унылой колеи. Но на ум ничего не приходило. Поэтому я так обрадовалась, наткнувшись в сети на пост про интересную заброшку неподалеку от города. Одежда у меня, конечно, не предполагала зимних вылазок, но в тот день мне было уже все равно. Решила отправляться на следующий день после обеда.

С вечера я вытащила из кладовки свой любимый, потрепанный временем и походами, светло-коричневый рюкзак. Начала кидать туда необходимое, не вынимая старый хлам с прошлых вылазок: пару свечей, коробок спичек, гадальные карты. «На всякий случай», – подумала я. Завтра сюда же нужно будет положить бутерброд и бутылку воды. Вечером я сообщила друзьям о своем плане. Первым ответил Каг, как всегда, лаконично и метко: