Август гудел. Гудел в тянувшихся от столба к столбу проводах, гудел в больших мохнатых шмелях, лениво вылетавших прямо под ноги, гудел в колышущемся от нестерпимого зноя воздухе. Этот гул подхватывали кузнечики, стрекотавшие в иссушенной палящим солнцем придорожной траве, и их нестройный хор разносился далеко вокруг, не столько слышимый, сколько ощущаемый – будто зубы выбивают дробь на морозе. То тут, то там среди глинисто-жёлтой травы выглядывали бело-розовые вьюнки, окружённые дурманящим сухим ароматом. Облака, похожие на огромные клоки ваты, висели в лазурном небе. Казалось, само время замедлилось, ожидая, когда наконец спадет изнуряющая жара.
Засунув руки в карманы, я беспечно шагал по пыльной дороге, вдыхая горьковатый загородный воздух.
– Всё болит! – простонал плетущийся рядом Азамат.
– Кто ж тебе виноват? Нечего было смеяться над домовым.
– Вам легко говорить, вас в окно не выкидывали.
– Зато теперь ты знаешь, что не стоит называть домовых «пушистиками», «зверьками», «покатунчиками» и… как там?
– «Няшками», – нехотя подсказал он. – А «покатунчиком» его назвали вы, если что.
Я махнул рукой и поморщился.
– Не суть.
Лето выдалось насыщенным. Едва ли не каждую неделю я получал по два-три заказа на изгнание и усмирение всевозможных мелких демонов. Знаете, люди забыли, что они далеко не единственные обитатели своих жилищ, и уж точно не их хозяева. Они знать не желают, кому обязаны порядком в доме и укладом в семье. Им плевать, что живущие рядом невидимые соседи требуют если не благодарности, то хотя бы капельку элементарного уважения.
Хотя в целом это не такая уж сложная работа. Я частенько брал с собой Азамата, чтобы молодой некромант научился чему-нибудь полезному, а заодно и подзаработал.
– Как единственная пострадавшая сторона, требую прибавки к своей доле, – заявил он после недолгого молчания.
– Азамат, – я укоризненно покачал головой, пересчитывая полученные деньги, – сегодня ты помог людям. Тебе ли… Зараза, сбился. Тебе ли беспокоиться о бренном злате?
Он что-то невнятно возразил.
– И, к тому же, ты получил нечто более ценное, чем деньги – ты получил знания. Так что… двадцать пять процентов.
– Сорок!
– Тридцать.
– Тридцать пять.
– Договорились. Поднажми, опоздаем на электричку!
– Какого чёрта? – возмутился Азамат. – У вас есть машина.
– Эй! Что может сравниться с атмосферой железной дороги? – я махнул рукой в сторону. – Зайдём в тот магазин!
– А элек… Что вы заду… – он устало вздохнул. – Ладно.
Старый одноэтажный дом, где расположился захудалый магазинчик, лет тридцать назад был, наверное… таким же старым. То есть он выглядел так, будто за всё это время его коснулась только кисть маляра. Да и то от души схалтурившего. Ещё свежая побелка уже щедро осыпалась, обнажая слой прежней – светло-голубой. На обоих окнах стояли фигурные решётки, но одна почему-то была синей, а другая – зелёной. Картину завершала хлипкая деревянная дверь, державшаяся на честном слове и просьбе не хлопать.
Войдя, я шмыгнул носом и деловито оглядел просторное помещение. Внутри дела обстояли не намного лучше. Полки с мылом и шампунями, пара холодильников и длинный прилавок с двумя скучающими продавщицами составляли весь интерьер магазина. Местный мальчонка лет десяти, складывавший покупки в большой пакет, удивлённо уставился на нас. Девушки за прилавком переглянулись.
