Молчаливый голос

Сергей Москвичев

Шёпот из мрака велел: «Не дышать!»

Едва различимый металлический шорох вонзился в уши Дикена Надсон-Нарбута, заставив кладоискателя выставить факел вперёд насколько возможно.

«Anima absorber Johannes Sjöberg», – послышалось из расступившейся пред пламенем тьмы.

Перед Дикеном праздно восседал на своём троне безголовый скелет. Под тяжестью короны черепушка истлевшего монарха давно покинула плечи и лежала теперь в пыли веков вместе с символом власти. Костяные фаланги скелета сжимали эфес клинка. Именно он своим лезвием исполнял пробирающую мистерией песнь.

Тени плясали в такт дуновениям ветра, который впустили в склеп вторженцы. Старая входная дверь из чёрного дуба своим скрипом не попадала в ритм танца. Звуки ржавых петель и заунывный вой рождали какофонию. Лишь поющий клинок на несколько мгновений отвлёк от омерзительного дуэта, вдохновлённого холодным ветром. Поймав на себе свет факела, меч монарха остановил свою молчаливую мелодию, блеснув серебристыми рунами.

Оружие давно почившего короля было невообразимо чёрным, будто испивало и сам свет, и тепло от огня.

– Бу! – от этого возгласа Дикен Надсон-Нарбут выронил светоч и подпрыгнул. Ещё через пару секунд кладоискатель выругался, сплюнул и поднял свой пламенник.

– Козлина, кого угодно в могилу загонишь, – приводя в порядок дыхание, дрожащим голосом Надсон-Нарбут глушил ехидное хихиканье Ларса Хольма, своего напарника.

– Дружище, тебя мне ещё ни разу не приходилось загонять в подобные места. Ты сам тянешься к богатым схронам, курганам ярлов и усыпальницам королей, – Ларс почесал косматую голову. Дикен в такие моменты радовался, что на его лысую башку от приятеля вши не эмигрируют.

Напарники титуловали себя великими кладоискателями, но Надсон-Нарбут никогда не забывал, что он и Хольм – простые расхитители гробниц. Большую часть добра, добываемого в походах по действительно забытым всеми могильникам, Дикен и Ларс продавали, всем, кому только могли. Встречались порой такие вещицы, что одним своим видом отпугивали любого. Оба расхитителя гробниц называли их «старыми гоблинами» и оставляли на память.

– Ты чего так перепугался? – Хольм хмыкнул. – Как дитя на похоронах.

– Смотри, какой клинок, – разжав кисти скелета короля, Надсон-Нарбут освободил шептавший ему во тьме меч.

Ларс присмотрелся, в очередной раз усмешливо хмыкнул и отмахнулся:

– Ещё один старый гоблин.

– Да ладно, вещь достойная! Это он меня напугал.

– Меня пугает только то, что почерневший от времени кусок ужасной по качеству стали с какими-то каракулями и бронзовая корона, – Хольм поднял вместе с черепом символ монаршей власти, – это, возможно, всё, с чем мы вернёмся отсюда.

Дикен и Ларс обыскали весь склеп и не нашли более ничего мало-мальски ценного. Худшие догадки подтвердились.

– Мне клинок, тебе корона? – Надсон-Нарбут скрестил пальцы, в ожидании кивка согласия. Плут заметил, что камень, украшающий эфес, скорее всего, рубин или даже гранат.

– Бери свой ржавый ножик. Про свою добычу я хотя бы байку смогу сочинить: «Корона короля нищих, убогая, но символичная!» – Хольм пропел мини-оду своему трофею.

«Anima absorber», – ледяным шёпотом клинок монарха пропел вслед за расхитителем гробниц. Дикен выронил оружие. Лишь для него одного замедлившееся течение времени и волнующееся рябью пространство наполнились звоном ужаса. Ларс схватил за руку компаньона: