Голубой замок

Настроение читать

Lucy Maud Montgomery

THE BLUE CASTLE

Перевод с английского Ольги Болговой

© О. В. Болгова, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

Если бы то майское утро не выдалось дождливым, вся жизнь Валенсии Стирлинг сложилась бы иначе. Она вместе с семьей отправилась бы на пикник тети Веллингтон по случаю годовщины ее помолвки, а доктор Трент уехал бы в Монреаль. Но зарядил дождь, и сейчас вы узнáете, что из этого вышло.

Валенсия проснулась рано, в безжизненный, безнадежный предрассветный час. Она плохо спала, что неудивительно, если вам завтра исполнится двадцать девять лет, а вы не замужем и живете среди людей, убежденных, что незамужние девы сплошь неудачницы, не сумевшие заполучить мужчину.

Все в Дирвуде, не исключая Стирлингов, давно записали Валенсию в безнадежные старые девы. Но сама она никогда не оставляла надежды, пусть жалкой, стыдливой и слабой, на то, что романтическая история еще ожидает ее впереди, – вплоть до этого ужасного, дождливого утра, когда Валенсия проснулась с мыслью, что ей уже двадцать девять и она не нужна ни одному мужчине.

Да, именно последнее обстоятельство и ранило ее, как ядовитое жало. Валенсия не слишком переживала из-за своего незамужнего положения. В конце концов, считала она, участь старой девы ничуть не горше брачного союза с дядей Веллингтоном, дядей Бенджамином или даже дядей Гербертом. Ее терзало иное – отсутствие выбора. Ни один мужчина никогда ее не желал.

Она лежала одна в бледно-сером сумраке, едва сдерживая слезы. Дать им волю Валенсия не смела по двум причинам. Прежде всего, она страшилась нового сердечного приступа (один уже случился, когда она легла спать, и был хуже всех прежних). А кроме того, она боялась, что, заметив за завтраком красные, заплаканные глаза дочери, мать замучает ее назойливыми, как гнус, расспросами, выпытывая причину.

«Предположим, – подумала Валенсия, мрачно усмехнувшись, – я выложу чистую правду: „Плачу, потому что не могу выйти замуж“. В каком ужасе будет мама, хоть она и стыдится своей никчемной дочери, старой девы».

Нет, нельзя забывать о приличиях. «Воспитанные девушки, – Валенсия почти слышала строгий, назидательный голос матери, – не думают о мужчинах».

Возникшая в мыслях картина вызвала смех – у Валенсии имелось чувство юмора, о чем никто из семейства даже не подозревал. По правде говоря, у нее было множество интересных качеств, о которых также никто не имел понятия. Но смех вышел невеселым. Маленькая, потерянная, она лежала, слушая дождь, шумящий за окном, и с болезненным отчаянием наблюдая, как бездушный утренний свет вползает в ее неуютную комнату.

Уродство этой комнаты она выучила наизусть. Желтый крашеный пол, связанный крючком отвратительный прикроватный коврик, с которого на нее каждое утро скалился нелепый вязаный пес. Выцветшие темно-красные обои, потолок в потеках и трещинах. Неудобный, маленький и узкий умывальник. Коричневый ламбрекен[1] с фиолетовыми розами. Треснувшее поперек старое, мутное зеркало на дряхлом туалетном столике. Банка с пахучими травами, собранными матерью бог весть когда, в ее ставший древним преданием медовый месяц. Шкатулка с отбитым углом, старательно обклеенная ракушками кузиной Стиклс в столь же незапамятном детстве этой последней. Расшитая бусинами подушечка для иголок – половина бусин потеряна. Жесткий желтый стул и выцветший от старости девиз: «Ушедшие, но не забытые», вышитый разноцветной пряжей над сморщенным лицом прабабушки Стирлинг. Старые фотографии древних родственников, сосланные наверх из нижних комнат. Литография с изображением щенка, сидящего на крыльце под дождем. Эта картинка всегда вызывала грусть. Бедный маленький песик на ступеньке под дождем! Почему никто не откроет дверь и не впустит его? Вылинявшее паспарту обрамляло гравюру с королевой Луизой