Маша для медведя. В плену бандита

– Машка, шалава! Опять пожрать не сварила? – орал с кухни пьяный отчим.

Я заткнула уши ладошками, пытаясь продолжить подготовку к вступительным экзаменам, но всё равно было слышно, как дядя Гриша раскидывает по кухне пустые кастрюли. Хоть бы соседи вызвали ментов, и его забрали в кутузку.

Впрочем, не вызовут. Весь дом привык к тому, что дядя Гриша постоянно дебоширит. С тех пор как умерла мама, он пьёт каждый божий день, и мне житья не даёт. Это хорошо ещё, что он дружков своих не привёл, и они не засели на кухне.В такие дни я даже в туалет боялась выйти из своей комнаты, чтобы не нарваться на толпу пьяных мужиков криминальной внешности.

Я бы сварила поесть, только из чего?

Отчим нигде не работал, а пенсию, что мне платило государство по потере кормильца, он у меня отбирал.

Хоть бы я поступила в университет! Тогда бы я могла съехать в общагу, чтобы не видеть этого урода.

– Учишь всё! – ввалился в мою комнату дядя Гриша. – Умной хочешь быть?

Я испуганно подняла глаза на едва стоявшего на ногах отчима. На него было страшно смотреть. Грязный, небритый, с заплывшим от беспробудных пьянок лицом – бомжи бездомные выглядят и того лучше. Скоро у нас арестуют квартиру за долги по коммуналке, и мы тоже станем бомжами.

Как же быстро может опуститься человек…

Когда мама была жива, дядя Гриша работал и неплохо зарабатывал. Мама в нём души не чаяла. А у меня с дядей Гришей сразу отношения не сложились. Он был очень строгим и лупил меня за что ни попадя. Гуляла я максимум до восьми вечера, подруг моих он всех разогнал под предлогом, что они шалавы.

Маме жаловаться было бесполезно, она во всём поддерживала сожителя. Что мне оставалось – хорошо учиться. Школу я окончила с золотой медалью и теперь молила бога об одном: чтобы он помог мне поступить и слинять из этой дыры.

– Дядя Гриша, вы мне мешаете заниматься! – вскочила я с кровати. – Выйдете, пожалуйста!

– Лучше бы работу нашла, стерва малолетняя! – пьяно растягивая слова, произнёс отчим. – Толку от тебя…

– Мне учиться надо! Как же я работать буду? Да и кем?

– Да хоть проституткой, мне-то какое дело? Сидишь на моей шее, тварь неблагодарная! Красивая ты выросла, фигуристая! Ноги раздвигать – много ума не надо!

Полжизни запрещал мне из дома носа показывать, а теперь на панель отправляет? Мразь!

– Давай я тебя научу, дурында, как надо? – ухмыльнулся дядя Гриша и двинулся в мою сторону. – Снимай трусы, Машка! Опробую, на что ты способна!

Отчим схватился за ремень и начал его расстёгивать, а у меня душа в пятки ушла. Что он задумал, господи? Совсем мозги пропил?

– Что вы делаете? Уходите! – пропищала я, пятясь от него.

– Давно мечтал тебе засандалить, только нельзя было. Теперь-то можно? – дыша на меня перегаром, сказал отчим. – Давай, не выёбывайся! Разочек отблагодаришь меня за мою доброту и заботу. Столько лет тебя ростил.

Меня начало мутить и трясти от ужаса. Звать на помощь было бессмысленно, никто из соседей и пальцем не пошевелит. Дядю Гришу все боялись, никто не хотел с ним связываться.

Что же делать, мамочки?

Дядя Гриша схватил меня рукой за горло и швырнул на кровать.

– Не надо, пожалуйста! – жалобно расплакалась я, отползая к стенке.

Но дяде Грише было всё равно на мои слёзы. Он снял ремень и расстегнул ширинку.

– В рот возьми для начала! – приказал он, вываливая своё хозяйство наружу.