Метаморфоз против часовой стрелки

Запись от 3 августа 2102.

Производственная линия «Гамма», сектор 42D.

Город-завод «Маккарти-7», контроллёр линии 951413.

На производственной линии отклонение – скорость сборки уменьшена на 33%.

Рекомендуется расширенное сканирование.

Голос Марка звучал как чуждый ему механизм. Отчеты раздражали его до дрожи. Замкнутая комната управления… голограммы, призванные имитировать окно в мир… стены, покрытые краской слишком идеального небесного оттенка, источающие металлический запах, въевшийся в стыки панелей… все это вызывало ненависть.

Больше всего его выбивало это проклятое ощущение нейрочипа, когда система управления линией «Гефест» требовала его участия в составлении отчетов. Хоть и все действия искусственного интеллекта были почти идеальными, но без финального штриха контроллера «Гефест» не мог брать на себя полную ответственность. Это казалось логичным, но гул подземных фабрик, доносившийся через вентиляционные решетки, усугублял его состояние настолько, что мысли сами лезли в голову: «Все это лишь иллюзия… я ни на что не влияю… я как костыль в программном коде».

Голограмма леса парила в воздухе комнаты управления. Цифровые деревья, птицы, застывшие в вечном полёте, ручей, чьи воды мерцали неестественной синью. Картина должна была успокаивать. Но для Марка это была пытка – напоминание о выборе, который он сделал в прошлом.

«Остаться и поддерживать Землю», – внушал он себе молодому, а теперь же ему иногда казалось, что решение остаться было лишь еще одной строчкой в чужом коде.

Теперь же большинство улетело к экзопланетам. Остались только фанатики, верующие в «процветание колыбели человечества», и те, кого система метила в протоколах как «нестабильные элементы».

«Гефест, запусти расширенное сканирование линии», – Марк сделал резкий жест рукой, даже не глядя на интерфейс. Система откликалась на движения, голос, даже мимику.

Голограмма цеха вспыхнула перед глазами. Всё зелёное. Никаких отклонений в показателях на сборочном участке не наблюдалось.

«Контроллёр линии 951413, дополнение к отчёту, – произнес Марк, и выждав секундную паузу добавил: – Расширенное сканирование отклонений не выявило. Согласно стандартному протоколу, требуется физический осмотр проблемного участка».

Марк встал. Мышцы ног онемели – он не покидал комнату управления семь часов. Дверь распахнулась, и его обдало волной звуков. Заводская симфония оглушила его.

Пространство уходило вдаль на сотни метров: роботы-манипуляторы вздымались к потолку, словно стальные пауки, хватающие детали с конвейера. Сварка вспыхивала за защитными экранами, отбрасывая синие тени на стены. Дроны носились в воздухе, сталкиваясь в танце, который только выглядел хаотичным. Шум бился о барабанные перепонки – гул моторов, шипение пневматики, звон металла.

Марк дёрнул воротник комбинезона – звукоизоляционная мембрана обволокла уши, превратив какофонию в глухой рокот. Он шагнул в капсулу перемещения у входа в комнату управления – узкую кабину, которая смотрелась странно среди всего этого бесконечного пространства.

«Сборочный участок, сектор 42D», – сказал он, и капсула рванула вперёд.

Стеклянная кабина скользила вдоль линии, как вагонетка по невидимым рельсам. За пятнадцать секунд Марк пронёсся мимо участков штамповки, пайки и многих других. Всё работало идеально. Слишком идеально.