Гниющий Обелиск

© Евгений Владимирович Михайлов, 2025

ISBN 978-5-0065-7567-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Где я?

В голове шумело, мысли путались, как если бы его разум только что вернули из небытия. Он чувствовал нечто большее, чем просто потерю памяти – это было ощущение, что его выдернули из привычного течения реальности и бросили в этот сырой, застывший город. Вдали раздался слабый шорох, будто кто-то передвигал предметы в темноте. Затем ещё один, ближе. Словно кто-то осторожно подкрадывался, но едва касался земли. Его пальцы сжались в кулаки, хотя он не знал, зачем ему это.

Его одежда казалась не своей – слишком плотной, слишком чужой, как будто её носил кто-то другой. Он не помнил, как оказался здесь, но нечто глубоко в его сознании настойчиво шептало, что это не первый раз.

Первое, что он почувствовал – это влажность. Что-то липкое пропитало одежду, холодными щупальцами пробиралось под кожу, проникало в каждую складку ткани. Он попытался вздохнуть, но в горле застрял вязкий комок. Густой, удушающий воздух пах плесенью, застоявшейся водой и чем-то металлическим, как ржавое лезвие.

Он моргнул. Над ним висел низкий свод серого неба, затянутый разорванными лоскутами тумана. Где-то далеко, за слоями густого воздуха, неведомый свет истончал мрак, но не пробивался сквозь него. Он с трудом пошевелил пальцами. Руки слушались, но не ощущались… странно. Как будто кожа была не его. Как будто он только что надел чужие перчатки, ещё не привыкнув к их плотности.

Именно это ощущение не давало покоя – будто не только тело, но и сама его сущность была не его собственной. Он попытался вспомнить что-то личное: детство, родителей, голос, имя… но вместо ответов в сознании зияла пустота. Как если бы за этими воспоминаниями скрывалась толстая стена, покрытая тёмными, движущимися узорами. Они напоминали то ли язык пламени, то ли извивающиеся тени, готовые поглотить его, если он попробует вспомнить слишком много.

Его пальцы непроизвольно сжались, ногти впились в ладони. В этом теле было нечто неправильное. Оно дышало иначе, оно ощущалось иначе, словно каждая клетка сопротивлялась его присутствию.

Он приподнялся на локтях, осмотрел себя и замер.

Тело, в котором он находился, было не его. Руки – жилистые, тонкие, с длинными пальцами. На правом запястье – странный узор, выжженный в кожу, похожий на спираль, пронзаемую тонкими линиями. Одежда – тёмный, пропитанный влагой костюм, с пятнами чего-то тёмного. Не крови. Что-то другое. Что-то, что переливалось, когда он двигался.

Он провёл ладонью по лицу – скулы казались резче, чем он помнил. Но… что он помнил? Память была мутной, словно он глядел в глубокий колодец, в котором отражались только дрожащие образы. Что-то тёплое, что-то далёкое… но не здесь.

Где я? Кто я?

Память была пустотой. Ни прошлого, ни имени. Только чувство – что-то тёмное, давящее на грудь, словно груда камней.

Он поднялся. Вокруг расстилался город – лабиринт узких улиц, заваленных гнилыми досками и мокрыми камнями. Дома казались слишком высокими, как будто пытались вытянуться к небу, но оседали обратно под собственной тяжестью. Узкие окна напоминали пустые глазницы. Из некоторых дверных проёмов торчали руки, застывшие в жесте мольбы или отчаяния. Лица у этих людей отсутствовали – только кожа, натянутая на кость, без черт, без выражения.