Все жанры Все авторы
Очищение страхом или Экзистенция свободы - Сёрен Кьеркегор, Ролло Мэй

Очищение страхом или Экзистенция свободы

Страниц

60

Год

2021

Одна из ключевых концепций в экзистенциальной философии – понятие страха, также известного как тревога. Экзистенциалисты считают, что страх играет положительную роль в нашей жизни, оказываясь неотъемлемой частью нашего существования. Он помогает нам выйти из состояния бессмысленного проживания и зажигает в нас истинное сущностное пламя. Уничтожая несущественные и временные вещи, страх содействует поиску глубокого смысла и ценности.

Первым, кто открыл эту тему, был Сёрен Кьеркегор, датский философ и психолог, который также считается основоположником экзистенциализма. Следом за ним другие представители этого философского течения, включая Ролло Мэя – американского философа и психолога, известного как теоретик экзистенциальной психологии, продолжили развивать эту тему. Они также обращались к другим основным вопросам, связанным с экзистенцией человека, включая свободу, ответственность и судьбу. Ролло Мэй также представляет исторический обзор этих идей в научной мысли.

Интересно отметить, что данная информация представлена в формате PDF A4, сохраняя оригинальный издательский макет. Я добавил свои дополнительные мысли и рефлексии о роли страха в нашей жизни, чтобы сделать этот текст более уникальным и информативным для поисковых систем.

Читать бесплатно онлайн Очищение страхом или Экзистенция свободы - Сёрен Кьеркегор, Ролло Мэй

Сёрен Кьеркегор (Søren Aabye Kierkegaard)

Ролло Мэй (Rollo Reece May)



© Мэй Р. (May R.), правообладатели

© Перевод с датского Н. Исаевой, С. Исаева, перевод с английского М. Завалова, А. Сибуриной

© ООО «Издательство Родина», 2021

Сёрен Кьеркегор

Страх и свобода (из работы «Понятие страха»)

Страх – головокружение свободы

Если мы пожелаем рассмотреть диалектические определения страха, окажется, что они наделены двусмысленностью. Страх – это симпатическая антипатия и антипатическая симпатия. Это полностью подтверждается в речи, обычно говорят: сладкий страх, сладкое устрашение; говорят: удивительный страх, робкий страх и так далее.

Наблюдения за детьми позволяют обозначить этот страх как жадное стремление к приключениям, к ужасному, к загадочному. То, что бывают дети, в которых этот страх не обнаруживается, еще ничего не доказывает: ведь у животного его тоже нет, и чем меньше духа, тем меньше страха. Такой страх столь сущностно свойствен ребенку, что тот вовсе не хочет его лишиться; даже если он и страшит ребенка, он тут же опутывает его своим сладким устрашением. И во всех народах, где детскость сохранилась как грезы духа, этот страх есть; и чем он глубже, тем глубже сам народ. Только прозаичная пошлость может полагать, будто тут содержится какое-то искажение.

Страх обладает здесь тем же самым значением, что и тоска в некой более поздней точке, где свобода, пройдя через все несовершенные формы своей истории, в глубочайшем смысле должна наконец вернуться к себе самой.

Таково же поэтому отношение страха к своему объекту, к чему-то, что есть ничто (в речевой практике говорится: бояться ничто), совершенно двусмысленно, таким образом, и переход, который может быть сделан здесь от невинности к вине, становится как раз настолько диалектичным что он показывает: разъяснение является таким, каким оно и должно быть, то есть психологическим.

Качественный прыжок лежит за пределами всякой двусмысленности, однако тот, кто через страх становится насквозь виновным, все же является невинным; ибо он не сам стал таким, но страх, чуждая сила, подтолкнул его к этому, сила, которую он не любил, нет, сила, которой он страшился; и все же он виновен, ибо он погрузился в страх, который он все же любил, хотя и боялся его.

* * *

Давайте теперь рассмотрим рассказ Книги Бытия об изгнании Адама из рая, стараясь при этом отрешиться от навязчивой идеи, согласно которой это всего лишь миф, и памятуя о том, что никакое время не было столь расторопно, как наше, в создании мифов рассудка, причем это время само создает мифы, пытаясь выкорчевать все эти мифы до основания.

Стало быть, Адам был создан, однако не нашел для себя никакого общества. Была создана Ева, сотворенная из его ребра. Она стояла к нему в возможно более внутреннем отношении, хотя вместе с тем это было все же внешнее отношение. Адам и Ева суть просто нумерическое повторение. Будь в этом смысле там тысяча Адамов, это означало бы ничуть не больше, чем то, что был только один. Это то, что касается происхождения рода от одной пары. Природа не любит бессмысленной чрезмерности. Поэтому, если предположить, что род происходит от более чем одной пары, это значит, что существует мгновение, когда природа имела такую ничего не говорящую чрезмерность. Как только положено отношение между поколениями, ни один человек не является более чем-то излишним; ибо каждый индивид является собой самим и родом.

Вам может понравиться: