Кукша

В солнечный зимний день 19 февраля 1997 года, в церковь, называемую в народе Виноградником, вошёл молодой человек, студент лет двадцати. Он был высокого роста, худощавый, одет в коричневую куртку и синие джинсы, через правое плечо была перекинута чёрная брезентовая сумка. Те, с кем он был знаком, звали его Кукша, от фамилии – Кукшин. Он сам так всем и представлялся – Кукша. Мало кто знал его настоящее имя, а кто и знал – забыл.

В церкви совершалось венчание.

Кукша обратился к тётке, продававшей свечки, с вопросом, как ему найти священника.

– Сейчас здесь только один батюшка, – отвечала ему тетка, – батюшка Питирим. А у вас дело какое-нибудь?

– Да нет. Просто переговорить надо.

– Ну, вы тогда подождите, пока кончится венчание, и сразу подойдите к нему.

– А не знаете, долго ещё оно продлится?

– Наверное, ещё минут 15 или 20.

Кукша купил свечку, поставил ее перед иконой Спасителя, и стал издали наблюдать венчание. Оно было скромным. Невеста была одета в зеленое платье, жених – в костюм цвета «кофе с молоком». С венчавшимися были только родители и свидетели, да ещё парень лет 13-ти, фотографировавший процесс. Жениху и невесте было лет по 30.

По истечении обещанных теткой 20-ти минут, все, действительно, закончилось. Однако, священник, отец Питирим, на которого было указано Кукше, сразу ушел в алтарь, так что он несколько минут стоял в недоумении и нетерпеливом ожидании. Наконец, священник вышел, уже в простой черной рясе (служил он в соответствующем таинству светлом одеянии), и Кукша поспешил подойти к нему.

– Батюшка, – обратился Кукша вполголоса, и, кажется, голос его немного дрожал, – можно Вас на пару слов?

– Слушаю Вас, – сказал о. Питирим.

– Мне надо исповедоваться за всю жизнь и причаститься, но так как исповедь, наверное, будет долгой, то я хотел Вас попросить исповедовать меня вечером. Может быть, Вы бы назначили мне время…

– Хорошо, подождите, – сказал он, и снова ушел в алтарь.

Кукша сел на скамейку.

Теперь он достаточно подробно рассмотрел внешность священника. Это был человек лет 60-ти, худощавого сложения, очень сутулый, даже более, чем Кукша, на полголовы ниже его ростом, с жидкой бородой клином, с морщинистым, усталым лицом. В нескольких произнесенных им словах обнаруживался легкий нерусский, но славянский акцент.

Минуты через три отец Питирим вышел из алтаря, и направился прямо к Кукше. В руках он держал книгу и крест.

– Сразу хочу спросить Вас, – начал он, ещё не доходя до Кукши несколько шагов, – Вы готовились?

Кукша начал рассказывать, что он шел к церкви целых пять лет, что в последний год целенаправленно готовился к приобщению св. Таин, читая отцов церкви и Догматическое богословие, что после крещения в младенчестве его религиозным воспитанием никто не занимался, но он сам, без чьей-либо помощи, понял, что только православие… – как вдруг Питирим оборвал его вопросом:

– Нет, Вы мне скажите: Вы постились?

Кукша опешил.

– А что, надо было поститься?

– А как же! Неделю! Бабушкам немощным даются послабления, а Вам – неделю!

Кукша молчал. Пост перед причастием был для него новостью – в Догматическом богословии о нем ничего не было сказано. Или, может быть, он пропустил это «неинтересное» место. К тому же Кукша оказался под неприятным впечатлением резкого тона Питирима и того, как он, не дослушав, заговорил, в сущности, о формальностях, будто нисколько не интересуясь лично Кукшей.