Поэтика и семиотика русской литературы

Автор

Страниц

165

Год

2011

Это уникальное исследование объединяет работы, посвященные поэтике и семиотике классической русской литературы. Основное внимание в этой книге уделяется творчеству выдающегося русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, а также других замечательных писателей, таких как Федор Михайлович Достоевский, Федор Иванович Тютчев и многие другие. Помимо этого, в книге также представлен самостоятельный раздел, включающий работы о проблемах исследования сверхтекстов, семиотике культуры и литературы.

Эта книга будет интересна и полезна специалистам в области истории и теории литературы, филологам и всем, кто интересуется классической русской литературой и русской культурой. В ней вы найдете уникальные и глубокие анализы произведений, которые позволят вам более глубоко понять и оценить величие русской литературы. Это незаменимый ресурс для исследователей и любителей русской классики, который поможет вам расширить свои знания и пересмотреть старые представления о литературе и культуре. Откройте для себя новые аспекты и интерпретации, которые изменят ваш взгляд на русскую классическую литературу и вызовут новую волну увлечения и восхищения.

Читать бесплатно онлайн Поэтика и семиотика русской литературы - Нина Меднис

Нина Елисеевна Меднис (1941 – 2010), доктор филологических наук, автор работ по истории русской литературы, семиотике, филологической герменевтике и двух книг – «Венеция в русской литературе» (1999); «Сверхтексты русской литературы» (2003).

Родилась в г. Котельниче, закончила филологическое отделение Горьковского университета и аспирантуру МГУ, большую часть профессиональной жизни работала на кафедре русской литературы и теории литературы в Новосибирском государственном педагогическом университете. Исследовательские интересы Нины Елисеевны распространялись на различные области русской классической литературы. После первых научных работ, посвященных творчеству Лермонтова, надолго предметом ее внимания стал Пушкин, затем Достоевский, Толстой, Тютчев. Издание избранных работ в полной мере подводит итог филологическим трудам, неизменно вызывавшим интерес оригинальностью и яркостью живой мысли.

Редакционный совет серии:

М.М. Гиршман (Донецкий ун-т, Украина), М.Н. Дарвин (РГГУ, Москва), И.В. Силантьев (председатель, Ин-т филологии СО РАН, Новосибирск), Ю.Л. Троицкий (РГГУ, Москва), В. И. Тюпа (РГГУ, Москва), Ю.В. Шатин (Новосибирский гос. ун-т), В. Шмид (Гамбургский ун-т)

Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Раздел I

«Слово» читателя в творчестве Пушкина 30-х годов

Рассматривая проблему «автор – читатель», Б. О. Корман справедливо замечает, что «на нынешней стадии исследования проблемы насущной задачей является уточнение понятия “читатель”, установление его места в ряду других литературоведческих понятий»[1]. При самом широком толковании этого понятия разногласий не возникает: читатель – всякий конкретный воспринимающий либо воспринимающий вообще. Но такая смысловая широта не устраивает, когда речь заходит об определенном времени, писателе, произведении. Как известно, отношения в системе «автор – читатель» для разных художников складывались различно. Одни вообще отрицают читателя как необходимое звено в бытовании произведения, для других читатель дистанцирован и во времени, и в пространстве и, следовательно, лишен какой бы то ни было конкретности. Таков, к примеру, читатель Баратынского. Невозможность прямого контакта с читателем-современником:

Но нашей мысли торжищ нет,

Но нашей мысли нет форума!..

Меж нас не ведает поэт,

Высок полет его иль нет,

Велика ль творческая дума, —

(«Рифма», 1840)

влечет за собой временную разделенность человеческого и поэтического общения:

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земле мое

Кому-нибудь любезно бытие:

Его найдет далекий мой потомок

В моих стихах; как знать? душа моя

Окажется с душой его в сношенье,

И как нашел я друга в поколенье,

Читателя найду в потомстве я.

Читателю Баратынского близок по типу и читатель Мандельштама. В статье «О собеседнике» Мандельштам писал: «…обращение к конкретному собеседнику обескрыливает стих, лишает его воздуха»[2]. Контакт автора и читателя он сравнивает с контактом «отправителя», бросившего в море запечатанную бутылку с письмом, и человека, нашедшего эту бутылку и прочитавшего письмо.

Несколько иного свойства, но также дистанцированный вариант – отношение к читателю М. Волошина. В письме А. Петровой от 16 августа 1915 года он замечал: «Мама, читая мои стихи, говорит: почему же это меня не трогает. Я хочу, чтобы ты меня зажег, потряс. Но я ведь именно не хочу ни тронуть, ни зажечь. Я обращаюсь к пониманию, а не к чувству. Я нарочно ставлю грань между мною и читателем, чтобы оставить ему свободу, чтобы он мог не согласиться со мной, но чтобы нечто от моего осталось, дало бы в нем уже собственный его росток»

Продолжить чтение

Вам может понравиться: