Лунный свет

Созданье чистой красоты,

Где вереница тёмных мыслей

Под натиском законов простоты

Грозит создателям исчезнуть и забыться.

1 ГЛАВА. Молчание

Маленький Лиам смотрел на вереницу загорелых людей, которая тянулась от торгового обоза к их дому, и думал: почему одни люди должны ходить в цепях, а другие нет, если те, первые, такие же умные и красивые?

Однажды он задал этот вопрос папе и впервые почувствовал боль на лице. Мама прикрикнула на сына и увела его, плачущего, на кухню, чтобы отец мог «заняться важными делами». Потом обняла и прошептала:

– Есть вопросы, на которые ты сам найдёшь ответы, мой хороший.

И пусть она напоила его чаем, втайне от отца накормила сладостями и извинилась за крик, в памяти Лиама до сих пор осталось то презрительное выражение отцовского лица, какое могло возникнуть у взрослого, знающего истину, но слишком занятого и умного, чтобы объяснять эту истину глупому ребёнку. В груди Лиама холодело каждый раз, когда он вспоминал тот день. Это было противное чувство страха, и до сих пор мальчик думал, что ничего противнее быть не может.

Но вдруг тишину рассёк громкий свист. Чёрная кожаная плеть вихрем взлетела в воздух, описала большой круг и приземлилась куда-то в толпу. Толпа расступилась, и на земле возник ребёнок. Сначала Лиаму показалось, что человек с плетью испугал ребёнка нарочно, и горло мальчика сдавило от ужаса, но, когда на узкой спине показалась тонкая полоска крови, Лиам закричал. Только худой старик обернулся на его крик: впился в лицо большими, поражёнными инфекцией глазами, оскалился и дёрнул цепями.

Мальчик швырнул игрушки и бросился бежать в дом. Заливистый смех отца, перемешанный с плачем и ругательствами ребёнка, казался ему нереальным.

– Лиам? – в дверях комнаты показалась мама.

Увидев его заплаканное лицо, она устало вздохнула и покачала головой. Её покрытая глубокими морщинами кожа белела на фоне мешковатого чёрного платья, а стянутые в хвост волосы некрасиво округляли лицо. Лиам знал, что мама любит его, просто очень устала. Ведь братьев и сестёр было десять, а мама была одна.

– Познакомься, милый, это – твоя нянечка. Адель, – мама постаралась улыбнуться, но у неё не вышло.

Лиам недоумённо заморгал. В комнату плавно и бесшумно вплыла тонкая фигура. Мальчик сглотнул, случайно опустил взгляд и, наткнувшись, на худые ноги с посиневшими следами от цепей, задрожал всем телом. Он сразу представил девушку, стоящую перед ним, загорелой и злой. С поражёнными инфекцией глазами, со взглядом, от которого дрожат колени и льются слёзы, с постоянно кровоточащей спиной. Лиам хотел поднять голову и поздороваться, но вместо этого распахнул глаза и заплакал. Сначала тихо, потом громче, не в силах контролировать себя.

– Лиам! – на этот раз мама даже не пыталась улыбнуться, а сразу закричала. Не так, как тогда при папе, а по-настоящему страшно. – Я думала, ты взрослый мальчик!

– Юн-ный господин, пожалуйста, не плачьте. Я не сделаю вам ничего плохого.

Лиам увидел, как мамино платье ускользнуло в коридор, услышал, как хлопнула дверь и где-то далеко в опустевшем саду запели птицы. Но мальчик не сразу понял, что неестественно тихий, высокий голос принадлежит его няне. Она присела на корточки перед кроватью, давая возможность заглянуть в глаза.

В самые красивые глаза, которые довелось видеть Лиаму. Это были не глаза, а две большие чёрные точки, и, казалось, даже зрачки этих глаз были светлее, чем красновато-коричневая радужка. Няня моргнула, улыбнулась, и мальчику вдруг показалось, что её ресницы плавно качнулись – до того длинными они были.