Случайные связи

Человек может оценить степень разумности своих поступков лишь после того, как в полной мере насладится их последствиями…

Эта мысль надоедливой мухой кружилась в голове Саши Крыловой, элегантной брюнетки, средних уже лет. Про средние свои лета она тоже думала неотступно, и думы эти не добавляли ей радости. Погода хоть и блистала последним осенним великолепием: неярким солнцем, прозрачной голубизной неба, сдержанным теплом, но настроение создавала элегическое, полное похоронной грусти по несбывшимся надеждам. С деревьев падали последние листья.

Саша сидела на скамейке на Патриарших и совершала мысленный обряд прощания с прошлой жизнью. Состоял он из отказов от разных приятностей и неприятностей, которые раньше составляли часть ее замысловатого бытия.

Прощайте, две зубных щетки в ванной!

Прощайте, разбросанные по квартире мужские носки!

Прощайте, ссоры!

Прощайте, бурные примирения!

Прощайте, ночи, поделенные на двоих!

Прощайте, утренние поцелуи в дверях!

Прощайте, вечерние разговоры!

Прощайте, веселые выходные!

Прощай, мой любимый!

Прощай, любовь!

Прощай!

Здравствуй, новая жизнь!

А что в этой новой жизни-то? Лишь холод пустой постели, одиночество, да тоска неизбывная. Да обида, да боль утраты, да злость, да отчаянье. Как же идти в новую жизнь с такими спутниками? А стоит ли вообще идти? К чему вся эта пустая суета и бессмысленные трепыхания? Почему же он ушел? За что он со мной так?..

– Вы тоже что-то потеряли? – мужской негромкий голос справа.

– Мужа, – отвечает Саша, не глядя, и даже не удивляясь, что она произносит это вслух, да еще и обращаясь не известно к кому.

– А я веру. Веру в людей. Вот и задумаешься, чья утрата горше.

Саша медленно поворачивает голову и смотрит, наконец, на обладателя этого негромкого голоса, чья утрата, возможно, и в самом деле горше, чем ее собственная, впрочем, в данную секунду она в этом сомневается. Не молод, не красив, очевидно, не высок. Словом, на другом конце скамейки сидел несколько облезлый тип, лысоватый, грузноватый, с печальным челом, отмеченным клеймом самой что ни наесть инфантильнейшей интеллигентности. Одет в черное грязноватое, несколько помятое пальто, которое, однако, все еще хранит остатки былого дизайнерского величия. Старые туфли, очевидно, тоже некогда стоили немалых денег. Саша в этом разбиралась.

– Как же это случилось? – интересуется она участливо. Всегда ведь приятно видеть человека, который несчастнее тебя. У нее-то, у Саши, сапожки новые и пальто из последней коллекции одного уважаемого бренда. Муж-то от нее ушел, а деньги и вера в человечество в целом при ней остались. А этот бедолага являет собой совсем уж жалкое зрелище.

– А знаете что, милая барышня, давайте-ка мы с вами шампанского выпьем! Купил вот на последние деньги. В конце концов, великие утраты нужно отмечать с помпой и апломбом, приличествующими случаю. К сожалению, это дешевое шампанское сейчас самый большой апломб, который я себе могу позволить, но все же… Но знаете, принимая во внимание этот чудный уголок нашего города, эту дивную погоду и таинственную незнакомку, сидящую рядом, можно говорить о некоем величии момента. Я даже и не рассчитывал, что все так распрекрасно устроится. Ну, так что же, выпьем?

– Выпьем! – с гусарской удалью согласилась Саша, и вдруг поняла, что еще несколько дней назад она ни за что не посмела бы пить шампанское с незнакомцем на лавочке в парке. Раньше-то она считала непозволительным для себя и общаться с посторонними мужчинами, которые явно с ней заигрывают, и распивать спиртные напитки прямо на улице. Это уж как-то совсем не бонтонно для дамы ее положения. Мужчина, который сидел рядом на скамейке, ей не очень-то и нравился, точнее совсем не нравился, шампанское такое она не пила уже несколько лет, но вся эта нелепая, в общем-то, ситуация, попахивала свободой и какой-то полузабытой подростковой романтикой.