ИППла

Стянутые пластиковыми хомутами руки затекли. Кирилл попытался подвигать пальцами, но почувствовав сильную резкую боль, перестал. Густая душная темнота обволакивала со всех сторон и была словно живая. Перед глазами плыла, слегка колыхаясь, беспросветная чернота. «Интересно, сколько я уже здесь лежу? И вообще, где я? Надо попытаться восстановить цепочку событий», – он приподнялся на локте и, почувствовав опору сзади, сел. Сильно болел затылок. Кирилл аккуратно прислонил голову к стене и попытался устроиться поудобнее. Хотелось пить. В горле пересохло. Он с трудом провел кончиком языка по верхней губе. Она была соленая на вкус, разорвана изнутри и неприятно раздулась. «Сильно разбита, – подумал Кирилл, немного согнув и полностью распрямив связанные ноги. – Ноги на месте и не болят. Это хорошо. Наверное, давно здесь валяюсь. Хотя кровь не идет. Около часа или чуть больше. Крепко он мне вломил». Кирилл всматривался в темноту, но ничего разглядеть не получалось. «Какой же я дурак, – продолжал рассуждать пленник, пытаясь найти положение, при котором не болела бы голова. – Хотел сделать как лучше, чтобы машин было меньше, чтобы всем было удобнее, просторнее! Чтобы жизнь стала лучше! Ну я дура-а-а-к… Изобретатель хренов. Возомнил себя неизвестно кем… А как хорошо начиналось. И так все резко перевернулось и быстро закрутилось… Когда же это началось?! Надо попробовать восстановить события по порядку. Может пойму, где я ошибся, что сделал не так», – он нахмурился. Мысли путались. Сосредоточиться никак не получалось из-за ноющей боли в затылке. «Пожалуй, когда мы с Лехой провели очередной эксперимент в гараже и нашелся инвестор, которого так долго искали. Это произошло после майских. Да. Каких-то два месяца назад. Мы сидели в гараже и мечтали. Рассуждали, как будет круто с нашей ИППлой, как все изменится и как мы сказочно разбогатеем. Эх, вернуться бы к самому началу…».

***

В саду цвели вишни. Деревья стояли словно в белоснежных кружевах, источая нежный, едва уловимый аромат. Вокруг лепестков активно кружили пчелы, присматриваясь, как бы половчее присесть и воткнуть свой хоботок в пахучие нектарники цветков. А заодно, вроде бы случайно, испачкаться приятной пушистой пыльцой и полететь дальше. Солнце ярко светило на голубом, безоблачном небе. Легкий ветерок пробегал по листве, словно проверяя, все ли в порядке в его владениях. Пошелестев в ветках вишен, промчался над зеленой лужайкой, заглянул в открытую дверь небольшого сарая, покружил над рукомойником, привинченным к стене, взметнулся над широкой крышей гаража, согнал пыль с вымощенной площадки, подлетел к деревянной собачьей будке и затих в кустах малины около небольшого двухэтажного дома.

Немецкая овчарка пробежала вдоль деревянного забора, покрутилась у входа в гараж, не решаясь войти внутрь, и прилегла у порога. Вытянув лапы, она положила морду, превратившись в вежливого, тихого наблюдателя. Двери в гараж были распахнуты настежь. Просторное, полностью бетонное помещение, рассчитанное на две машины, внутри ярко освещалось несколькими лампочками, расположенными на равном расстоянии по периметру потолка. Слева, вдоль стены, стояла длинная деревянная лавка. Справа висело три ряда полок. На верхней по-хозяйски разместились несколько банок с вареньем и соленьями. На двух нижних – мотки проволоки, коробки с гвоздями, молотки, кусачки, плоскогубцы и другие инструменты. У противоположной от входа стены, в углу слева, на массивном металлическом стеллаже, расположилась циркулярная пила и электросварка. Кругом валялись обрезки железа. Свободное пространство рядом со стеллажом занимал большой плакат Iron Maiden. На нем оскалившийся скелет в летных очках крепко держался за штурвал в кабине самолета. В правом углу, сложенные друг на друга, хранились зимние шины в черных полиэтиленовых пакетах. На входе в гараж были разбросаны тряпки и длинные железные куски. Посередине помещения находилось плоское металлическое сооружение, в центре которого стояла сумка-пакет. Рядом, на старом потертом коврике, сидели двое. Один был худой светловолосый молодой человек, с внимательным серьезным взглядом светло-карих глаз и трехдневной щетиной на лице. На нем была потрепанная серая футболка с надписью «МФТИ имени Баумана» и грязные, прожженные в нескольких местах, сильно растянутые спортивные штаны с белыми лампасами по бокам. Он, нахмурившись, сосредоточенно завязывал шнурки на высоких кедах.