Прочность огня. Импрессии

© Рагнед Малаховский, 2016

ISBN 978-5-4483-3240-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По сосновой игле,

уставшие за день,

бегут муравьи.

Налитое летней нежностью

в саду падает яблоко.

Где-то по-соседству

сладким воспоминаниям детства

звучит мамина колыбельная.

чтобы задержаться

еще немного там,

где воскресают

похороненные мечты

и пытаются

научить бессмертности,

обнажила

годами запасенную грязь

в человеческих деяниях

и человеческих душах.

Разгневанному на людей Перуну

бросает вызов

одинокий дуб,

разодранный молниями.

на чужую территорию.

Теперь я – инструмент,

каким Амур

проверит на прочность

вашу любовь.

и они смотрят на огонь

в моих глазах.

Но рано или поздно

жар покрывается пеплом…

ради спасения любви.

И станут краткими,

как проблески молний,

перерывы

между поцелуями.

утешается мое беспокойство,

переплавляется

в нежные слова.

Я вдыхаю твой голос.

Улыбнись мне —

и начнется поэзия.

Глотая пыль

твоего молчания,

отталкиваю от берега

челнок.

случайно тронул медянку.

Яд растекался по крови,

но упасся.

Видела бы она,

насколько отравлена ненавистью

моя душа —

может, не трогала бы,

пожалела…

на кладах

пульсирует Стикс.

Нелегкий

путь из мертвых

в поднебесье.

тревожит ночь.

Ржавчина лживых чувств

проступила на лице.

Ты растоптала мою честь,

словно лепестки надежд,

которыми был устланный

неуверенный путь

к кресту

изуродованного счастья.

изведал впервые,

когда мальчишкой

наблюдал за художником,

который на песчаном берегу

раскинул мольберт

и рисовал свою Нарочь.

Жажда любви,

Жажда единства…

Из оставленной на крыльце

недопитой кринки

жаркое весеннее утро

алчно глотает

кленовый сок.

сменялись

полевыми дорогами,

те питали жизнью

асфальтовое шоссе.

Только болела душа

за васильки

в спицах велосипеда.

принес блеяние

сытых овец.

Спряталось солнце

в серую шерсть

облаков.

разлучили с ценнейшим,

отдаляют

физически и духовно.

Как же хочется

закрыть глаза

и вернуться

к маминой колыбельной.

Рассматриваю занавеску на окне.

Паук плетет на луне паутину.

когда не знал

что такое смерть

и что такое жизнь.

Не понимал,

почему от кладбища

идут опечаленные люди…

А просто восхищался

полетом бумажного змея,

которого отпустил на свободу.

лучи цветка папоротника

осветлили

девичий силуэт,

что ко мне

бесконечно идет.

заплачет трава.

Увижу

прозрачную вселенную

на лоне

постаревшего бессмертия.

сжатых небес.

Между востоком и западом

веточка

рисует свободу

красками солнца.

ты стоишь

на пересечении

дорог осенних.

Я стал листком кленовым,

из-под ворота

нашептываю

непринужденные шаги.

вообразить себя дождинкой

на ладони Перуна.