Клятва. История сестер, выживших в Освенциме

Rena Kornreich Gelissen

Heather Dune Macadam

Rena’s Promise

© by Rena Kornreich Gelissen and Heather Dune Macadam, 1995, 2015

© Г. Л. Григорьев, перевод, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

В феврале 1942 г. германское министерство иностранных дел обратилось к правительству Словакии с официальной просьбой отправить в Германию на работу 20 тысяч молодых и здоровых евреев. Правительство Словакии согласилось и обязалось перечислить Германии по 500 рейхсмарок за каждого депортированного, якобы в виде возмещения расходов на профессиональное обучение высланных евреев и их устройство на новом месте. Фактически эти деньги были уплачены за данную нацистами гарантию, что депортированные никогда не вернутся в Словакию, а на оставленную ими собственность не будут предъявлены претензии. С 26 марта до конца июля 1942 г. из Словакии в оккупированную немцами Польшу были высланы около 54 тысяч евреев; их доставили в Освенцим…, где практически всех уничтожили (ЭЕЭ). Как в любом последовательном плане по уничтожению народа, минимальные шансы на выживание имели именно женщины.

Рена, чьи воспоминания легли в основу этой книги, – одна из этих 54 тысяч. История Рены – это история стойкости, любви и сопротивления логике нацистского геноцида.

Дорогие мама и папа!

Эта книга посвящается вам.

Я пятьдесят лет мысленно рассказывала вам эту историю.

Наконец-то она опубликована, и мне больше не надо передавать ее из уст в уста.

С любовью к вам. Рена

А это для Данки:

Без тебя не было бы и самой истории.

Общего у людей все-таки больше, чем того, что их разъединяет.

И никто из нас не должен вставать над другими.

– Майя Энджелоу

Когда появится пришелец в земле вашей, не притесняйте его.

Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что местный житель: любите его, как себя…

– Левит 19:33–34

Мое сердце не настолько велико, чтобы вмещать в себя еще и ненависть.

Ненавидеть – значит позволить Гитлеру одержать победу.

– Рена Корнрайх Гелиссен

– А вам-то что до всего этого?

Такой вопрос задала мне одна женщина, когда мы стояли на крыше бруклинской многоэтажки, где я со своими гостями отмечала двадцатилетие выхода в свет «Клятвы». Эту женщину (не стану называть ее имя) только что представили мне как человека, хорошо известного в кругу людей, переживших Холокост. Ну как же: при чем тут вообще я – американка-нееврейка (то есть шикса[1], чего уж там!), которая просто выступила техническим соавтором?

До того момента мне никогда не приходило в голову, что Холокост может восприниматься как нечто сугубо личное – то, чем не стоит делиться с остальным миром.

В те времена, когда я писала текст первого издания, у меня не было денег, чтобы съездить в Польшу, а в 1995 году, когда книга вышла, я – хотя меня звали с собой Питер Маттиссен[2] и дзенские миротворцы – не смогла поехать в Аушвиц, поскольку чувствовала себя интеллектуально и эмоционально не готовой к встрече с этим страшным местом. Для того чтобы решиться на такую поездку, мне потребовалось почти 20 лет. В 2012 году я, наконец, нашла в себе силы для нее, но сперва заехала в словацкий город Попрад, откуда отправился в свое время в лагерь первый состав с 998 девушками.[3] Я прибыла в Попрад накануне семидесятой годовщины этого события и обнаружила, что я далеко не единственный человек, отдающий дань памяти тем временам. Горели свечи, лежали цветы у памятной доски с надписью: «