Пушки первых Романовых. Русская артиллерия 1619–1676 гг

«Русская артиллерия, которая весьма хороша и эффективна, состоит не только обычных, принятых у нас различных типов картовертов, полевых и полковых пушек, шлангов, мортир и пр. Кроме того, они имеют свои пушки и мортиры и другие маленькие изобретения…»[1]. Эти слова из шпионского отчета артиллерийского капитана, шведского инженера Эрика Пальмквиста, написанные в 1674 г., могли бы стать эпиграфом к данной книге. Действительно, сохранилось множество свидетельств иностранцев о русской артиллерии XVII в., и среди них невозможно найти негативный отзыв.

Однако в историографии сложился другой взгляд на «допетровскую» артиллерию. «“Наряд” (артиллерия), со множеством орудий разного калибра, при сложной, плохо устроенной материальной части, при отсутствии технических знаний, при затруднительных способах перевозки, служил в тягость полкам», – писал военный историк П.О. Бобровский[2]. «Калибры артиллерийских орудий… отличаются крайним разнообразием, так как отливка и конструкция орудий до Петра I зависела всегда от произвола литейщика»[3]. О том, что в русской артиллерии XVII в. господствовал полный хаос и «минимальная стандартизация», говорит целый ряд работ историков, как дореволюционных, так и советских[4]. Можно привести еще несколько соответствующих цитат о «хаотичности» и «недоразвитости» русской артиллерии XVII в., но это не входит в рамки нашей работы. Я неоднократо в своих работах указывал, что подобные стереотипы оказались живучими из-за слабой разработки архивной Источниковой базы.

Архив Пушкарского приказа в XIX в. был только в стадии начального изучения. После пожара 1812 г. долгое время считалось, что его документация полностью погибла[5]. Выявленные в 1830-1870-х гг. Императорской археографической комиссией отдельные акты, по сути, являлись лишь «каплей в море». Е.Б. Сташевский в своей работе отмечал, что «архив Пушкарского приказа неизвестен и исследователь лишен возможности восстановить подготовленную к войне деятельность приказа во всем ее объеме»[6]. Также и С. К. Богоявленский ошибочно полагал, как и многие другие историки, что архив Пушкарского приказа, «хранившийся при Московском Артиллерийском Депо, надо считать погибшим…»[7].

Изучение архива Пушкарского приказа началось только к середине XX в. В этой связи высокой оценки заслуживают работы А. П. Лебедянской, посвященные судьбе архива Пушкарского приказа. Она не только обнаружила остатки архива в фондах Москвы и Ленинграда, но и дала более развернутую характеристику сфер деятельности Пушкарского приказа. В своей первой монографии, которая так и не была опубликована, А. П. Лебедянская описала историю архива Пушкарского приказа с XVI по XX в. Она проследила, каким образом и куда попали остатки документации артиллерийского ведомства, оценила степень их сохранности, а также установила, что «возникновение архива связано с принятием Руси на вооружение «огненного боя», а его содержание вскрывает деятельность артиллерийского управления»[8]. В диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, которая была защищена на ученом совете МГУ в 1950 г., А. П. Лебедянская продолжила дальнейшее изучение архива Пушкарского приказа. Отдельные главы ее работы были посвящены управлению приказа и его функциям.