Дуэль поклонников Карпантье

П.В. Никифоров, К.В. Градополов и автор этой книги. Снято в 1960-х годах. Надпись на фото: ««Дорогому Михаилу Николаевичу на добрую память от ветеранов советского бокса. На фотографии Михаил Николаевич веселый, но в жизни серьезный исследователь. Один из ветеранов. К. Градополов».

Перед письменным столом комиссара Главной военной школы физического образования трудящихся Павла Никифорова стоял худенький сероглазый паренек и просил зачислить в Школу. Опустив до блеска выбритую голову, комиссар хмуро,

исподлобья, смотрел на новичка и говорил: «Нет!» Уж очень смущало худосочное сложение, да неполные семнадцать лет этого похожего на подростка абитуриента. Шел голодный и холодный, военный двадцатый год: выдерживать спортивную нагрузку было непросто даже атлетически сложенным здоровякам…

И случаются же в жизни такие вот полные глубоко скрытого смысла моменты, когда намного лет вперед предрешаются человеческие судьбы!.. Перед прославленным абсолютным чемпионом России, уже давно не имевшим равных на ринге, переминался с ноги на ногу щуплый юнец и, страшно волнуясь, ожидал решения своей судьбы. Но решалась в тот момент не только его судьба, но и судьба самого Никифорова. И кто бы тогда смог поверить, что именно этому застенчивому, хрупкому юноше суждено стать тем соперником, который нанесет грозному чемпиону первое за много лет поражение и поставит точку в конце его славного боевого списка? Но случилось именно так! Звали паренька, уговорившего-таки комиссара, Костя Градополов.

Несказанно счастливый, он надел, наконец, плохонькую, подбитую ветром курсантскую шинель с красными нашивками на груди и остроконечный красноармейский шлем. Костина мечта исполнилась. Но ее реальное воплощение, как частенько случается в жизни, имело серьезные теневые стороны. Недоучившийся гимназист оказался среди взрослых мужчин. А были это тертые калачики. Иные из них, бывалые солдаты, уже успели «сломать» по две войны: и первую мировую, и гражданскую. Разумеется, они нипочем не желали признать за равного себе этого зеленого юнца. И, конечно, к красивому пареньку, застенчиво красневшему, когда на школьных вечерах к нему подходили девушки, немедленно приклеилось обидное прозвище «Мамочка».

Всяческие розыгрыши и солдатские шуточки посыпались на бедного Костю как из рога изобилия. И далеко не всегда были они безобидны. Все наряды доставались именно ему. Однажды зимой Градополова даже «забыли» сменить с отдаленного поста, и он, чтобы

не замерзнуть, жег костер из тех самых дров, которые охранял. Нелегко давались молодому курсанту тяготы военной службы, но самым тяжелым было то, что невыносимой обидой ложилось на юношеское самолюбие. Он, словно д'Артаньян, готов был, хоть со шпагой в руках, доказать этим бывалым здоровякам, что ни в чем не уступит им. Но шел не семнадцатый, а уже двадцатый век, и тащить обидчика к барьеру, увы, было просто немыслимо. Вот тогда-то на выручку Косте и пришел входивший в учебную программу бокс. «Благородное искусство самозащиты» стало той самой «сатисфакцией», которой так жаждала оскорбленная душа юного курсанта. («Наверное, поэтому я и стал боксером», – улыбаясь, сказал как-то мне Константин Васильевич, вспоминая о своей молодости.) Градополов, хотя и уступал своим обидчикам в силе, но намного превосходил в мастерстве. Это весьма заметно обозначилось в обязательных учебных спаррингах. На ринге худенький «Мамочка» безжалостно лупил каждого из этих здоровенных мужиков. И очень скоро даже самые жизнерадостные весельчаки и любители розыгрышей совершенно утратили свое былое здоровое чувство юмора там, где это касалось Кости.