Чистый лист

ГЛАВА 1. Единственный безопасный эксперимент — тот, которого не было

— Смотри, оно живое!
— При всём моём уважении, но это «она», если ориентироваться на…
— Да чтоб я посерел, какая разница?! Хоть они! Оне! Оны! Главное — живое, главное — получилось!
— Понять бы теперь, что именно...
Слушать незнакомые голоса в темноте вскоре надое, я догадалась открыть глаза и уставилась прямо перед собой, на потолок — белый, гладкий, по которому проплывали бесформенные радужные пятна, бледные и тускло светящиеся. Плыли они медленно, с чувством собственного достоинства, потом соскальзывали по изящному лепному бордюру и пропадали. Стены им почему-то не нравились — наверное, мелкий растительный орнамент не устраивал.
Проводив одно такое пятно взглядом, я моргнула и поняла, что ползают они не по потолку, а гораздо ниже, почти у меня перед глазами.
Дотянулась пальцами до первого попавшегося — рука прошла сквозь него, ничего не ощутив.
— Смотри, смотри, смотри-и!
— Может, нам стоило как-то её зафиксировать?
Это меня, что ли? А зачем?
Отвлёкшись от пятна, я больше заинтересовалась собственной рукой. Подняла вторую, сравнила. Ладони узкие, пальцы тонкие, на аккуратных запястьях — пара широких браслетов из каких-то грубых кожаных ремней, непонятно зачем украшенных цветными прозрачными камнями. Смотрелось очень чужеродно. Нет, сама бы я такое точно не надела.
Оставив браслеты пока в покое, я принялась осматриваться, поворачивая голову. Небольшое помещение без окон. Холодный, неприятный свет давали несколько матовых белых шаров в углах комнаты, а один, побольше, стоял на длинной ножке у меня в изголовье. Лежала я, кстати, на чём-то жёстком, скорее всего — на одном из столов.
Их тут стояло несколько. Большинство сдвинуты к стенам, загромождены какими-то непонятными конструкциями. Из-под белых полотнищ, укрывающих основную часть ненужных сейчас предметов, тут и там торчали разнообразные фрагменты, подстёгивая фантазию. Вон там веер забавных перевёрнутых банок со скруглёнными доньями, внутри которых угадывались какие-то плетёные проволочные штуки. «Лампы» — всплыло в голове странное. А потом появилась ещё более странная уверенность, что хоть и похоже, но — точно не они.
А вон блестящие латунные трубки. А вон большой прибор с кучей ручек и спрятанных за стёклами шкал со стрелками, наверное измерительный. А вон лес лабораторных штативов.
Выворачивать голову вбок было неудобно, поэтому я осторожно, опираясь на стол, села, заодно отметив, что одежды на мне, кроме всё тех же браслетов, нет. Зато есть белое полотнище, укрывающее до подмышек — по виду обычная простыня. Я придержала её на груди и на коленях, свешивая ноги с узкой столешницы. Разглядела у себя в изножье ещё один стол, на котором расположилась неведомая раскоряка из блестящих латунных труб, колбочек и проводочков. Стоило мне зашевелиться, как цветные пятна испарились.
А вот и пара здешних обитателей, с интересом наблюдающих за мной.
Оба спорщика одеты в длинные белые халаты, только на одном он был небрежно распахнут, а на втором — аккуратно застёгнут на все пуговицы. Оба достаточно молоды, но уже не мальчишки, лет по двадцать пять, — единственное их сходство.
Первый, растрёпанный, весь целиком отвечал этому слову. Под халатом — мятая рубаха навыпуск, неправильно застёгнутая. На длинной тощей шее — незатянутый чёрный галстук непривычного вида, то есть короткий и в форме трапеции. Рыжие кудрявые вихры топорщились так, словно их хозяина ударило током, и это впечатление усугублял ошалевший взгляд поверх съехавших на нос узких прямоугольных очков.