Зарисовки из хрущевки

Вступление.

Во времена, описываемые в этих рассказах, я понятия не имела что такое "хрущёвка", "чешка" или "сталинка". Я была обычным советским и постсоветским ребёнком, растущим в семье, где меня окружали: мама, папа, бабушки и дедушки. Летом в эту идиллическую картину добавлялся двоюродный брат Дима, с которым я постоянно воевала, но без которого не представляла своей жизни.

Бабушка, дедушка и дядя Толик жили в трехкомнатной "хрущевке ", с проходным залом, малюсенькой кухней, ванной, совмещенной с туалетом и холодильником в коридоре. В кухне он, ну никак, не мог поместиться. Дом стоял в одном из дворов Мариуполя. Обычный, на то время, дом, населённый семьями офицеров и работниц швейной фабрики.

Мы были семьёй офицера военно-морского флота. Наш славный капитан, по велению Родины, перевёз жену библиотекаря и троих детей в Мариуполь из далёкого Владивостока. Это был мой дедушка, отец моей мамы – младшей дочери в семье.

Тенистый двор, верёвки для белья, палисадники под окнами – всё как у всех.

Лето наполняло дворы внуками, которых привозили, приводили, отдавали совершенно юные тогда ещё родители. И мы, утомленные школами, домашними заданиями, музыкалками и секциями, начинали просто поглощать солнце, заботу и любовь бабушек и беззаботно проживать три месяца. Из окон к обеду непременно пахло супом, компотом и котлетами. В полуденный зной во дворе нельзя было встретить ни одного ребенка – режим был свят и незыблем.

После дневного сна – полдник, потом бегом гулять во двор, до темноты.

Мы выбегали, порхали по ступенькам и лестницам, несли свою неуправляемую детскую дурь навстречу дню, вечеру, солнцу, закату, да неважно чему…

За нами всегда наблюдал кто-то взрослый, пока делались нескончаемые домашние дела – из окон. А к вечеру, наши бабушки, как дуэньи, восседали у подъездов, коршунами следя за нами и нашими играми.

Дедушки были вне этого процесса, они ждали программу " Время ", идущую каждый вечер в 21.00 по телевизору и полностью, философски, доверяя нас женщинам двора.

Мы были абсолютно счастливы, сами того не осознавая, переживая ежедневные детские драмы и трагедии, взрослея и наполняясь чем-то незримым на жизнь вперёд.

Кто бы мне тогда сказал, что эта квартира абсолютно неудобна, кухня катастрофически мала и обстановка, в целом, достаточно скромная. Да плюнуть в глаза этому лжецу! Это был Дом!

Дом, который снится мне долгие годы, вызывая щемящую тоску об утраченном.

Недавно я спросила мужа:

– А ты скучаешь по тем, кто ушёл? По тем, кого уже давно нет с нами?

Мой прагматик задумался:

– Пожалуй, уже нет. Время стерло остроту ощущений.

А я поняла, что скучаю, по ним по всем: по бабушке, дедушке, дяде Толику. Скучаю по дому, в котором жило когда-то мое беззаботное детство.

Этот сборник я посвящаю тем, кто ушёл вместе с детством. Кто сумел сделать счастливым целое поколение, невзирая на "хрущевки", перестройку, нищету и слом систем.

Вы всегда со мной, мои родные! Вы – это я, мои родители и мои дети.

Ваза.

У моей бабушки была любимая Ваза.

Нет, не антикварная, как вы, наверное, решили, не семейная ценность, передаваемая поколениями женщин из рук в руки, как младенец. Обычное такое произведение полёта фантазии советского периода, но почему-то синяя, огромная и с золотыми цветами по синим бокам.