Семь жизней одного меня. Коммерсант

Этому городу с самого начала была предназначена счастливая судьба. Кем предназначена? Страной, которая его создавала.

Впереди его ожидали, по крайней мере, четверть века «тучных лет». За эти годы выросло целое поколение новых жителей. Город разрастался 7 и 9 этажными домами.

Там, где я когда-то делал утренние пробежки среди поля подсолнухов, выросли башни новых корпусов, аккуратные газоны и аллеи.

В гаванях на море и на Днепре множилось количество моторных лодок и яхт. А окрестные холмы покрывались зеленью дачных участков и совсем немаленьких домиков. Снабжение здесь всегда было сравнительно неплохое, даже в последние перестроечные годы. А овощи и фрукты дешевые. На рынке их покупали только приезжие: ведь почти у каждого были свои.

Здесь жили красивые, веселые, хорошо одетые, уверенные в своем будущем люди. Я приезжал сюда раз в год на каникулы, а потом гораздо реже – на недельку по отпускам. И мне хорошо были видны происходящие перемены (перемены к лучшему!). Проложили новую асфальтовую дорогу до Кременчуга. На Спецстрое сразу за нашим домом построили целый квартал.

У моих родителей появились холодильник и телевизор. Отец купил новую моторную лодку. И отец, и мама, и сестра, после окончания школы, и большинство моих бывших одноклассников работали на Заводе, «Заводе чистых металлов».

Даже мой одноклассник Сергей Бахусев, закончивший Харьковский Физтех и получивший распределение в Дубну, добился перевода на Завод. Сергей всегда отличался практической хваткой и умением видеть перспективу.

Возвращаясь в Москву, я безошибочно узнавал командировочных в попутчиках по вагону, все чаще приезжавших на Завод по разным вопросам. Их выдавал загадочный блеск глаз и то, с каким видом доставали они под пиво золотых божественно пахнущих копченых лещей – презент уважаемым коллегам от администрации Завода.

Директор Завода знал, как угодить должностному лицу из столицы.

Как пролог грядущих несчастий грянул Чернобыль.

И все закончилось развалом Союза. Никому больше не нужной оказалась продукция Завода.

Цеха закрылись и люди оказались на улице, предоставленные сами себе. Город в одночасье перешел в разряд депрессивных. То, что раньше казалось преимуществом, обернулось серьезной бедой. Практически один Завод давал работу и кормил весь этот город.

Но вот когда он закрылся – найти другое место работы оказалось почти невозможным.

Сначала многим казалось, что это какой-то дурной сон, что скоро все наладится, цеха откроются и все опять будет, как прежде.

Но проходил месяц за месяцем, у большинства закончились припасенные на черный день деньги, и тогда наступило отчаяние.

В довершение ко всему, совсем молодые и прежде ни на что не жалующиеся люди начали болеть, врачи, к которым они обращались, многозначительно поджимали губы и намекали, что виной всему было вредное производство: «химия».

Года через два или три уже нельзя было узнать этот некогда беззаботный городок.

В апреле девяностого года я выиграл выборы в районный совет по своему избирательному округу и окончательно понял, что на работе в райкоме мне больше делать нечего.

Я созвонился со своим хорошим знакомым Мухой и пришел к нему в институт на Юго – Западе Москвы.

– А это ничего, что я иногда буду уходить на сессию райсовета? – спросил я у Мухи.