Лицо под чёрным капюшоном

– Помогите… – прошептала я, согнувшись пополам и обхватив живот руками.

В глазах помутилось, и, чтобы не упасть, я ухватилась за край матраса, свисавшего с полки отзывчивого попутчика.

– Позовите проводника! – раздалось откуда-то.

Боль стала невыносимой. Казалось, она вот-вот разорвёт живот, и оттуда разлетятся внутренности.

Прибежавшая на шум полная женщина-проводник с округлившимися глазами прижала к уху телефон.

– Алло… Пассажирке плохо. Похоже, отравление. Через пять минут подъезжаем к полустанку Комсомольский. Подайте скорую к девятнадцатому вагону. Да, с носилками…

Голос доносился будто из небытия. Скрючившись, я кулём упала на пол и почувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

– Она ела пирожок! – взвизгнул кто-то фальцетом.

Надо мной столпились люди. Они наклонялись, вглядывались в моё неподвижно лежащее тело, поворачивались друг к другу и что-то жарко обсуждали.

Никогда ещё пять минут не казались мне такими нескончаемыми.

Я думала, что не доживу до полустанка Комсомольский.

Наконец, поезд, встряхнувшись, остановился.

…– Сумку, сумку её возьмите! И чемодан, вот он!..

Последнее, что я запомнила – насупленное лицо молодого паренька в белом халате, который ловко закидывал на носилки мои ноги в жёлтых босоножках.

Белый потолок и сидящая на нём муха – это был следующий кадр, ухваченный зрением. Незнакомый потолок… Где я? Что произошло между укладыванием моих ног на носилки и их теперешним нахождением на какой-то другой горизонтальной поверхности?..

В пробуждающейся панике я приподняла голову и увидела, что лежу на больничной койке, накрытая тонкой льняной простынёй.

Постепенно в памяти проступили смутные обрывки событий. Поезд, пирожок, врач скорой помощи… Но дальше – полная темнота.

Я приподнялась на локтях и огляделась. Пустые светлые стены, под высоким потолком – люминесцентная лампа, возле койки – тумбочка с лекарствами… Интересно, как давно я здесь?..

В палате больше никого нет. Ну, ясно – инфекционное отделение, отдельный бокс.

Рядом на стуле лежала моя коричневая сумка. С трудом дотянувшись до неё, я перетащила сумку на койку, открыла и начала проводить инвентаризацию.

Вроде все вещи на месте – паспорт, кошелёк, ключи, таблетки… На самом дне рука нащупала телефон.

Если верить телефону, сегодня двенадцатое июня, время на часах – 16.45. А в поезд я села вечером девятого…

Дверь палаты распахнулась, и в проёме появилась дородная медсестра лет сорока с градусником в руках. Увидев, что я пришла в себя и сосредоточенно ворошу в сумке, она радостно улыбнулась:

– Очнулась, наконец, перелётная ласточка?

– Здравствуйте… Что со мной? – спросила я и попыталась встать с койки.

Медсестра сделала предостерегающий жест рукой. Я тут же послушно заползла назад. Она подошла вразвалочку, как бывалый матрос, и ткнула мне в руку градусник.

– Меня зовут Тамара Семёновна. Поставь подмышку. Я доктора позову, – и так же вразвалочку вышла из палаты.

Вскоре появился доктор. Взяв в углу стульчик, он пододвинул его поближе к койке, присел, всмотрелся в моё лицо и только после этого спросил:

– Ну, как дела?

Доктор был молодой, блондинистый и очень симпатичный. Под белым халатом виднелась зелёная футболка с кармашком и эмблемой La costa на нём. Он отчаянно напоминал архитектора Босини из сериала «Сага о Форсайтах». Я почувствовала, что краснею от его внимательного взгляда, и заёрзала на койке.