Солнечный ветер

1. 1. Солнце мое

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47

— Отказы от еды, общее угнетенное состояние, гормонально-стабильна. Общие физиологические показатели в норме. Паразит прогрессирует. — Ойли произнес эту фразу тоном официального обвинителя. — Мак, она снова дурит. И похоже — морочит нам голову. Я подготовил инъекцию...

— Нет! — он не стал даже дослушивать. — Оль, иногда прежде чем тыкать в человека разумного всякую пакость, можно просто поговорить.

— Ты снова ее покрываешь, Аверин! Не узнаю тебя, капитан. Разуй глаза, где трезвый взгляд на очевидные вещи? Или ты тоже повелся на ее кукольное личико и эти притворные слезы? — доктор вдруг взвился. — О чем мне вообще с ней разговаривать? Предлагаешь беседовать по душам со всеми больными и тяжело раненными? — В бессознанке особенно хороши собеседники. А уж трупы...

— Не ерничай, — Марк его холодно осадил. — Только что сам докладывал: показатели в норме. Или лечим теперь несговорчивость? Тебя снова заносит. Приказываю предоставить мне полный отчет показателей Нэрис. Вместе с картой твоих назначений и выпиской о всех проведенных за последние пять дней лечебных манипуляциях. Всё, ты свободен.

— Ты ни разу подобного не запрашивал! — Олейл в ответ уже просто шипел. — С чего вдруг подобная избирательность?

— Эта женщина — моя жена! Я несу за нее личную, персональную ответственность. — терпение командира «Совы» стремительно истощалось. — В последний раз я тебе объясняю столь очевидные вещи. Исключительно по старой дружбе.

Их взгляды схлестнулись. И доктор глаза опустил.

Аверин же молча развернулся и вышел. Уже у входа в капитанские апартаменты он притормозил резко и выдохнул. Она все почувствует, нельзя к ней заходить таким взвинченным и злым. Воспоминания вдруг нахлынули бурным потоком. Юность, Земля, Академия. Когда Ойле стал отдаляться? Почему так разительно изменился? Где она, та черта, что друзей разделила? Макар знал ответ на все эти вопросы. И малодушно отгонял от себя саму мысль и возможность признать очевидное...

Потом, все потом. Она ведь опять не поела, а в этом тоненьком теле осталось сил не так уж и много... Тоненькая тропинка их с ней отношений, пробитая в зарослях расовых и культурных отличий, легко зарастала свежей порослью одиночества. Он кожей чувствовал, как они снова стремительно отдаляются. И ничего не мог с этим сделать.

Над ухом Аверина омерзительно завибрировал сигнал персональной связи. Вдох. Выдох. Нельзя выливать ей на голову и накопившуюся усталость и злость. Макар все эти дни пытался ее избегать. Слишком много проблем на него навалилось, она захлебнется....

***

— Нэрис, ну что у нас снова? — голос его был полон нервного раздражения.

— Зайди ко мне ровно на десять минут, — мне очень сложно было просить его о таком одолжении.

Тем более, — помня, что эту нехитрую просьбу может услышать весь экипаж. Противно и страшно.

Инспектор же не ответил и связь отключилась. Я заметалась по каюте. А если он все же придет? Как доказать ему свои страхи? Для него я — простая дикарка, ненужное приобретение, о котором наверняка инспектор жалел уже неоднократно. Но... никто его не заставлял давать клятву заботиться обо мне перед лицом камня предков. И вступать в круг отбора.