Воин не наступившего царства

© Александр Краснокутский, 2021

ISBN 978-5-0053-3802-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На части

Мелко

Осень

Рассекая,

Пролился с неба

Полужидкий снег.

Его внезапность

Сопереживая,

Стоит и смотрит

В небо человек.

Снег не дозрел

До бытия земного,

А человек до жизни

В небесах,

И всё дрожит,

И нет баланса

снова

В природой перекошенных

весах.

Внезапный снег

Внутри себя

Мы носим.

И потому

Уютный

первый снег

Рассёк до бездны

Небеса и осень,

Стоит и смотрит

В бездну человек.

Весна.

Пленэр.

Весёлый гуд

оживших

невесомых тварей.

Вода.

Простор.

Лиловый цвет

Прозрачных

облачных вуалей.

Повсюду

Каплет и поёт.

Сочится зеленью

и влагой.

Мир сам себя

не узнаёт,

Исполнясь

новою отвагой.

Ожил,

Шумит,

Растит птенцов,

Дерётся,

Сеет,

Строит соты.

Всему открыт.

Творить готов.

И алчет

Цели

и

Работы.

Ангела лишили

благодати,

Поздний вечер,

Холодно и снег.

Нечего мне ангелу

подати,

Я обычный, светский

человек.

Приглашу его к себе

на ужин,

Посидим за рыбой

и вином,

Здесь тяжёлый разговор

не нужен,

Мы сойдёмся, видимо,

в одном.

Он упал, а я живу здесь

долго,

Он эфир, я бренный

человек,

Во спасенье нам,

наверно, нужен

разговор и

первый чистый снег.

В заборе

выбита доска,

За нею

парк и ночь.

За мной, как тень,

ползёт тоска,

И некому помочь.

Невмочь

терпеть,

Невмочь

вставать

и делать вид,

что жив,

Вдохнуть,

Шагнуть

между досок,

у тени отрубив

овал – вверху,

внизу – ступни,

и руки подровнять.

Ведь за забором

ночь и парк,

Там могут

не понять

нетривиальность

сложных форм,

Чем проще,

тем милей.

Сольётся тень

с ночною мглой,

А мгла со мглой

моей.

И будет парк,

И ничего,

И не о чем

скорбеть.

Под сенью

парка

Вечный сон,

Чего ещё

хотеть?

Рывком

разорванные бусы.

Но камни не коснулись

пола,

Шуршал, поблёскивая,

жемчуг

По складкам лифа

и подола,

Волнами

до досок помоста,

Как будто ртуть,

дробились части,

Все увидали,

но не Анна.

В ней, хрустнув,

надломилось счастье.

Фру-Фру вытягивала

шею,

Хрипела и косила

глазом,

Хоть Вронский встал,

Тянул поводья,

Но очевидно

стало разом,

Что ожидает катастрофа,

Не близко,

Но неотвратимо,

Близ Анны

сокрушались люди,

Шептала Бетси,

Вязко

Мимо

Струился воздух,

обтекая.

Она сидела

недвижима,

Оглохшая,

Уткнувшись в веер,

Пред нею

проносились мимо

Виденья лиц,

Отрывки писем,

Свиданья,

Смутный образ сына,

И эта лёгкость

ниспаденья,

Душе была

необходима

такая лёгкость,

Как качели,

Или полёт во сне

под утро,

Как хорошо,

что это было!

Но так не будет…

Грузно, трудно,

она покинула трибуну,

Звучала рында

беговая,

Как будто колокол с перрона,

Грядущий крах приоткрывая.

Отчего моя рана так плохо рубцуется?

Или сил больше нет, или грязь не даёт?

И не кожа, а корка на ней образуется.

Прикоснешься едва, сразу всё отстаёт.

Как же жить, не касаясь основ сокровенного?

Как под струпья не лезть, если боль изнутри?

Как же верить, коль нет ничего достоверного?

А в рецепте два слова: «Иди и смотри».

Я ропщу, но иду, хоть блюю на обочины.

Продвиженья на шаг, а страданий на век.

Чем в глубинах Себя Вы, мой Бог, озабочены?

Ну, откликнись же, Отче! Это я – человек.

На что ты голову положишь,

Когда моё плечо не рядом?

Ты позабыть меня не сможешь

И будешь обращаться взглядом

Ко всякой тени, что снаружи,

Пройдя, цепляется за шторы.

Ты платье подберёшь поуже,

Откроешь на дверях запоры,

Ночь объяснит, и ты отвергнешь

Всех тех, кого и не любила.