Шабашник

И если кто-нибудь даже

Захочет, чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый

Опустит слабые руки,

Не зная, где сердце спрута

И есть ли у спрута сердце…

Аркадий и Борис Стругацкие

«Трудно быть богом»

«Я чувствую, что мою страну опорочили, а я хотел, чтобы у нее было доброе имя; у нее всегда было доброе имя; порой я сижу и гадаю, кто ж это опорочил мою страну?»

Татанка Йотанка (Сидящий Бык)

17.09.201… года. Киров.

Ярко-красными лучами Солнце играло на спицах велосипедного колеса, катившего вдоль железобетонного забора электроподстанции. Грунтовая дорога вела к деревне и надо сказать, что деревня тут была задолго до электроподстанции.

Мимо металлических ворот в бетонном заборе ехал красивый чёрный велосипед, на каких обычно ездят подростки, молодые пенсионеры, бородачи-хипстеры, политики-популисты, физкультурники или творческие натуры, которым права на автомобиль не положены; словом, все те, кого называют гражданами с активной жизненной позицией. На велосипеде ехал мужчина – не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтоб стар, однако ж и не так, чтоб слишком молод. Его звали Сергеем и на его голове поверх бейсболки были надеты наушники с чёрным обручем оголовья, за спиной был рюкзак. Сергей на ходу пнул валявшееся на обочине мятое жестяное ведро с ручкой и насквозь проржавелым дном. Ведро с грохотом и треском улетело в кусты, где немного пошуршало откалывающейся эмалевой краской, чтобы потом пропасть навсегда. Когда я проходил весной следующего года по этой дороге, то никакого ведра в кустах не было. Один Бог ведает, куда оно подевалось.

Подъехав к своему дому, молодой человек спешился, закатил велосипед куда-то внутрь и через пять минут, уже переодетый, вышел в расположенный за домом большой огород. Солнце клонилось к западу и своими проницательными лучами пробивалось через беззаботно шелестящие листья разросшейся ирги, до которой Сергей ещё не успел добраться с секатором, потому что у него в руках была лопата. Неделю назад Сергей выкопал картошку и теперь перекапывал землю.

Десять дней назад Сергея уволили с работы. Уволили, просто поставив перед фактом и даже не стали придумывать причины, чтобы указать на дверь. Дело было в том, что для большой фирмы, где он работал, наступили не самые лучшие времена и было принято решение несколько сменить профиль деятельности. В новый профиль Сергей уже не вписывался. С формальной точки зрения, дело было обстряпано ловко и кругло: фирма была поделена на несколько мелких фиктивных индивидуальных предпринимательств и тот индивидуальный предприниматель, за которым по документам числился Сергей, ликвидировался. То есть предприниматель как личность ещё существовал, но все его недавние полномочия теперь готовились делегировать какому-то другому зицпредседателю.

Конечно, можно было написать в прокуратуру или в трудовую инспекцию. Конечно, они бы прижали к ногтю подставное лицо, на имя которого был составлен трудовой договор: описали бейсболку с прямым козырьком, шорты и кроссовки. Его бы признали негодяем, сказали бы: «Ай-яй-яй, как нехорошо!» и испортили дальнейшую предпринимательскую жизнь, но Сергею от этого вряд ли стало бы легче: движимое и недвижимое имущество дороже пятисот рублей благополучно переписано на маму пенсионерку и выйдет так, что бывший начальник живёт в этом мире на иждивении, доходов не имеет и взять с него нечего, хотя ещё вчера он так старательно и убедительно корчил из себя владетельного князя с не сходящей многомудрой ухмылочкой. На деле вчерашний игемон даже не нашёл сил лично объявить об увольнении – по телефону с Сергеем говорил руководитель параллельного звена, а в офисе ждал бухгалтер. При этом тот, кто действительно принимал решения, тот, кто владел и распоряжался предприятием через череду доверенностей, подставных фирм и юридических лиц, был недоступен для претензий законным порядком. Разве что в окно ему кирпич бросить. Но от этого Сергею точно не стало бы легче.