Мидлтаун

Стояла невыносимая жара, хоть скоро и должен был начаться учебный год. Мой последний учебный год в этой школе, в этом городе и этой жизни. Сложно быть выпускницей. Это такая ответственность. Я взяла ее на себя давно и несу до сих пор. И не отступлю, покуда хватит сил. А их осталось мало. В этом виноват не только стресс от учебы, но и семья.

Я приемный ребенок. Но мне от этого не грустно. Конечно, я могла бы сказать, что с родителями мне очень повезло, и я не считаю их чужими и все такое. Однако ситуация у меня крайне противоположная. Они взяли меня только потому, что им за меня платят. И платят хорошо. Мой средний бал 4.7 и я постоянно участвую в олимпиадах. Приношу медали школе и деньги семье. Ах, да. Нужно говорить «семье». Потому что они совсем не выполняют своих обязательств. Им нет до меня никакого дела. Лишь раз в месяц мы притворяемся любящими друг друга людьми. Вся эта показуха только для социального работника. Женщина, которой до меня столько же дела, как и до кофеварки, приходит к моей приемной семье. Работник смотрит, как мы живем, какие успехи я делаю, что у нас изменилось. Записывает в бланк, говорит дежурные фразы, выписывает чек и уходит. Терпеть не могу такие встречи. Чувствую себя товаром.

Кстати, деньги мне не достаются. Их забирают сразу же. Поэтому одежду и прочие нужные вещи я покупаю сама, на крохи, которые зарабатываю. Невесть какие. Ведь закон запрещает несовершеннолетним работать на полную ставку. Но сейчас у меня другая цель – закончить школу. В декабре мне исполнится восемнадцать. Это значит, что я стану свободна. Ото всех: дурацкой опекунской семьи и социальной службы. Меня вычеркнут из базы. Уничтожат файл с моим именем. Вот тогда и начнется новая жизнь.

Скорее всего, Мария и Эд – так зовут моих опекунов – выкинут меня на улицу. Ведь я стану больше не нужна.

Я знаю, какие вопросы может вызвать такая ситуация. Вы спросите, почему я до сих пор не положила конец этой неприятной истории. Тут все просто: мне семнадцать лет и девять месяцев. Новую семью я не найду. Это факт. Кроме того, кто знает, какими людьми окажутся новые опекуны. От этой парочки я уже знаю чего ожидать. Оказаться в приюте или детском доме мне совсем не хочется. Сейчас у меня есть собственная комната. Я уже познала прелести собственной территории, на которую никто не суется. Личное пространство – это привилегия. Оно есть далеко не у всех. Раньше и у меня не было. А теперь есть. И я ни за что не променяю свое на койку в комнате, где живет еще два или три ребенка. Как повезет. Поэтому я делаю вид, что все в порядке и усердно учусь. Вроде все всех устраивает. Тем более мы не слишком часто пересекаемся.

Эд работает на лесопилке. В свободное время играет в карты и пьет. Конечно соц. работник об этом ни сном, ни духом. Еще бы! Кто захочет отказаться от привлекательного чека.

Мария – официантка. Раньше она работала медсестрой, в нашей больнице, но ее сократили. Она решилась поработать официанткой временно. Два года назад. Так что это «временно» длится до сих пор и уже вряд ли закончится.

Как им меня дали? Я не первый их приемный ребенок. До меня у них было четверо детей. Вот уж не знаю, на всех им было плевать или нет, но свою роль они играли замечательно. И от этого были на хорошем счету. Я даже не думаю о том, что других детей они любили больше меня. Мне все равно. Они мне никто. И я никогда не искала тепла или любви со стороны других людей. Жизнь сейчас у всех не сахар. Каждый существует, как может. Мне это очень хорошо знакомо.