Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов

Книга издана в авторской редакции

Мнение автора может не совпадать с позицией издательства

В оформлении использованы фотографии из архива автора

© Косырев Д.Е., 2017

© ООО «Бослен», оформление, издание на русском языке, 2017

Ключ ко всему, начало начал, начало этой книги: какой он был. То есть – просто физически; каким образом один его вид, внешность действовали на людей. Хотя еще и голос, то, как он разговаривал…

Вот, например, фильм – документальная теледрама про Дмитрия Шепилова, вышел в 2011-м году, называется, естественно, «И примкнувший к ним Шепилов». Главного героя играет Юрий Васильев из Вахтанговского, и ведь как похоже играет, не говоря об удачном гриме. То есть все похоже, кроме одного – Васильев маленький.

А Шепилов был… не то чтобы громадного роста – 185 сантиметров, но дополнительные пять добавляли волосы, роскошные, волнистые, белого шелка. Седеть они стали еще когда ему было пятьдесят.

Я всерьез познакомился с собственным знаменитым дедом позже, видимо, после 1960 года – поскольку дело было в квартире на Кутузовском, которую он получил в том году; до того в его жизни были ссылка, больницы, бездомность, мы не виделись. То есть в младенчестве-то моем мы с ним тоже встречались, но мне он запомнился только после этого долгого перерыва, в относительно сознательном шести- или семилетнем возрасте, на Кутузовском.

Я тогда настолько поразился оттого, что у меня, оказывается, есть такой великолепный дед, что начал называть его на «вы». Так всю жизнь и называл. Хотя, вроде бы, ближе у меня никого не было.

Итак, громадный, с потрясающей сединой. Толстый? Ну, не худой, но – скорее просто большой. Всегда и везде больше, чем кто-либо в комнате, зале; возвышающийся над всеми. И не только физически.

В том самом фильме мы видим драму маленького человека. А то, что случилось в жизни Шепилова, – это, наоборот, драма великана.

Как они на него смотрели, все, с кем он встречался и общался!

Вот сцена года, наверное, из 1970-го. Мне пятнадцать лет, ему шестьдесят пять. Ленинград; дед взял меня и приехал к давно звавшим его друзьям – походить по театрам. И вот они, его друзья, его круг.

Я только сейчас понимаю, что видел тогда чудо.

Квартира: старая, петербургская, огни люстры рассыпаются по лакированным изгибам черных боков рояля, за бархатными портьерами промозглая ветреная ночь. Они рассаживаются в кружок – Нинель и Аскольд Макаровы, звездная пара, два солиста балета тогдашней Кировки, теперь Мариинки. Поэтесса Ольга Берггольц, маленькая, хрупкая, со вздернутым носиком. Мой дед, я, кто-то еще. И – на стуле, обнимаемом выемкой рояля, – человек странно неприметной для такой компании внешности, как бы никакой. Человек с небольшой, темной и необычно плоской гитарой.

Сейчас будет домашний концерт.

Сегодня, слушая записи, я понимаю, что у этой гитары тембр, который не спутаешь ни с какой иной, и этот маленький старичок, игравший на ней, был удивительным музыкантом.

Его гитару – вот эту самую, считается, что она принадлежала Марии Антуанетте, – слушали Блок, Куприн, Рахманинов. Он с этой гитарой аккомпанировал Шаляпину, когда тот пел в императорской Думе «Кари глазки» и «Что вы головы повесили, соколики?».

Сергей Александрович Сорокин. Великий аккомпаниатор, легенда, но не для всех, для очень узкого круга людей.