Пятый выстрел - Василий Костерин

Пятый выстрел

Страниц

130

Год

2023

Добро пожаловать, уважаемые читатели, в уникальный сборник рассказов под названием "Пятый выстрел", которые были созданы талантливым автором Василием Костериным. В этой книге мы погрузимся в мир чудес, особенно великих действий, прославленных святыми образами. Церковь уважает и почитает это мистическое явление, а собрание рассказов намекает на то, что каждая икона в своей скрытой сущности обладает чудесной силой. Автор делает важное напоминание: когда мы поклоняемся иконам, не забываем, что это не просто земной образ Иисуса Христа, даже если он написан на высшем духовно-талантливом уровне. В самом деле, через икону Господь может даровать нам все блага для нашей земной жизни и вечной жизни, через молитвы человека. Давайте откроем двери в этот волшебный мир и погрузимся в великолепие, хранящееся в каждой иконе.

Читать бесплатно онлайн Пятый выстрел - Василий Костерин

© Лепахин В. В., текст, 2023

© Сибирская Благозвонница, оформление, 2023

* * *

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви

ИС Р22-211-0247

Поведайте о всех чудесах Его…

Поминайте чудеса, которые Он сотворил…

Возвещайте всем народам чудеса Его.

1 Пар. 16: 9, 12, 24

В помощь слову Божию даны Божии чудеса.

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Явленность икон в собственном смысле слова указывает на происшедшие от иконы явления: знамения благодати, чрез неё явившиеся. А исцеление души прикосновением чрез икону к духовному миру есть, прежде всего и нужнее всего, явление чудотворной помощи.

Священник Павел Флоренский

В реалисте вера не от чуда рождается, а чудо от веры.

Ф.М. Достоевский

От автора


Дорогой читатель! В сборнике «Пятый выстрел», который ты сейчас держишь в руках, представлены рассказы из четырёх циклов. Первый из них – «Голоса. Монологи друзей и знакомых» – не собирался осознанно. Он возник практически случайно, благодаря охватившему меня чувству надвигающейся потери того бесценного дара откровенности и доверия, который воплотился в незамысловатых историях жизни моих собеседников. Но лучше поздно, чем никогда. Я стал вспоминать и записывать самое интересное и трогательное, рассказанное мне в задушевных беседах. Они могли случиться и на вечерней кухне, и в храмовой трапезной после долгого богослужения, и в поезде дальнего следования, и на берегу реки, излучина которой обнимает основание златоглавой церкви, и в бесконечной очереди к мощам святого. Своей неподдельной искренностью, правдивостью, желанием поделиться сокровенным эти «подслушанные» голоса, кажется, способны растопить даже самые очерствелые сердца, ведь исповедальное настроение пришло к ним во имя одного-единственного желания – воскресить, оживить на время то чувство предстояния пред Богом, которое они испытали в тот памятный день, то подлинное переживание Истины, которое посетило их однажды.

Ныне сожалею, что истории эти не были записаны по горячим следам. Скорее всего, они оказались бы более живыми и с точки зрения языка, и по богатству конкретных деталей. Всё же решаюсь предложить эти краткие повествования читателю. Они мне дороги как память о тех, кто раскрыл передо мной своё сердце, поделился самым заветным, иногда даже тайным, и своей искренностью исцелил меня самого от недоверчивости, укрепил в вере, надежде, любви.

Естественно, у каждого из моих собеседников была собственная манера речи. В моём изложении характеристические особенности их языка частично стёрлись или подравнялись, но успокаиваю себя тем, что большинство героев рассказов – мои земляки: жители или собственно Владимира, или земли Владимирской. А поскольку я вырос на этой земле и впитал её язык с молоком матери, надеюсь, что не слишком сильно исказил речевые особенности моих земляков. Всем им низкий поклон и благодарная молитвенная память.

Третий цикл – «Сонечкины рассказы» – родился похожим образом. Когда, казалось, я его уже закончил и разослал друзьям и коллегам на предмет замечаний и критики, мне стали присылать новые сюжеты, которые идеально ложились в новый цикл. Так, за образом Сонечки встали Ксюша, Анечка, Маринка. Образ рассказчицы получился собирательным, но не размытым, ведь за ним стоит изначальный прототип.