Огонь блаженной Серафимы

Надворный советник Попович из чародейского приказа боялась покойников. Про то все знали, поэтому разбойные приказные наблюдали действия конкурирующей службы со скрытым злорадством. Явилась, главное, фу ты ну ты, мундир с петличками, воротничок крахмальный, очки еще, хотя всем известно, что зрение у чиновницы отличное.
— Тело опознали? — Спросила Евангелина Романовна, поздоровавшись, и кивнув сопровождающему ее младшему чину, чтоб доставал самописец.
— Девица Бобынина двадцати семи лет, — сыскарь Толоконников с фальшивой предупредительностью увлек чиновничью даму поближе к трупу. — Сами убедитесь.
Попович взглянула и позеленела лицом, вызвав удовольствие присутствующих.
— Мы бы господ чародеев не тревожили, — продолжал Толоконников, — но…
Окончание фразы он подвесил нарочно. Чтобы пострадала чиновная барышня, чтоб все свои грешки, либо огрехи припомнила.
Попович бровки над очками подняла и с нажимом переспросила:
— Но? — Повернулась к младшему чину. — Пиши, Митрофан. Протокол осмотра, дом Бобыниных на Голубой улице, седьмого серпеня утро…
— Дом-то непростой, — Толоконников воздел перст к потолку. — Чародейка неординарная здесь проживала. Почитай, что ни день, про нее газеты пишут. Давеча, к примеру, в «Пыжике» сообщали, что известные всем девицы А. и Б. …
— Труп девицы, — не отвлекшись, продолжала Попович, — в двух аршинах от входной двери головой повернут к окну, у правой руки…
Она присела, рассматривая что-то на ковре:
— … склянка с остатками мутной жидкости, судя по запаху, предположительно, мышьяком.
— Очень на самоубийство похоже, — кивнул Толоконников. — Приняла девица яду, как то у столичной молодежи модно, да и упокоилась. Думала, найдут ее, красивую, в прическе да с ликом намазанным, только просчиталась. Рвало ее перед смертью, извольте посмотреть, да судорогой скорчило.
— Так отчего же тогда, Степан Андреевич, — резко спросила Попович, — вы из чародейского приказа нас затребовали? Ты, Митрофан, укажи в протоколе, что следов магического воздействия не обнаружено.
Толоконников взвился было, чтоб наглую девицу на место задвинуть, но та вдруг ахнула, еще пуще позеленев и, встав на четвереньки у трупа, принялась елозить во рту покойницы пальцами.
— Евангелина Романовна? — Толоконникова и самого замутило. — Что вы творите?Покойница дернулась конвульсивно, и ее вытошнило на ковер.
— Лекаря зовите, — скомандовала Попович. — Жива ваша девица Бобынина и, даст бог, до двадцати восьми годков доживет.
Уже в прихожей, безуспешно оттирая мундир от следов блевоты, надворный советник Попович задумчиво говорила приказному секретарю:
— Про то, что разбойные нынче обмишурились, мы хвастаться не должны. Ну, то есть, позлорадствуем тихонько в узком кругу, да и довольно. Надо же, так спешили нас озадачить, что в смерти пострадавшей не убедились. Какой конфуз! — Она вполне похоже изобразила жеманное хихиканье. — А вот с неординарной чародейкой, про которую газеты пишут, придется беседовать, и с неординарным чародеем, про которого пока умалчивают. Во избежание и для предупреждения… Девицы А. и Б… сидели на трубе…