Веяна и Пламень

[В средневековом феодальном мире князья и вожди единолично правят своими землями. Ведуны чтут волю Изначальной, процветают торговля и ремёсла.
Оборотни-стихийники… У них разные ипостаси и традиции, потому им сложно договориться, но Круг единства призван сгладить противоречия. Только вот есть тот, кто мнит себя властелином мира.
— Признаешь моё право первой ночи? Только этим спасёшь того, кто тебе дорог.
Пара фраз, и свобода превращается в плен.
Согласиться на условия колдуна? Как бы не так! Избежать незавидной участи сложно, но выбора нет. Придётся разгадать тайну Снежного замка, разрушить козни его хозяина, спасти узников, оградить всех от опасного наследия Праматери...
Хитрости Веяне не занимать — она готова на всё, чтобы злые чары развеялись, а любовь восторжествовала.]

[Эль Бланк, Ольга Копылова
Веяна и Пламень]

ПРОЛОГ

Дробный перестук прозвучал замысловатым ритмом и сменился сердитым жужжанием. Упавшие россыпью самоцветов на плотный утоптанный песок осы недолго оставались в каменной ипостаси — растревоженным роем взвились в воздух и со свежими силами накинулись на враждебную им стихию.
На поверхность огромной глыбы льда, сверкающей под лучами закатного светила, в очередной раз обрушился град камней, и она покрылась новыми трещинами — едва заметными, но опасными и способными её расколоть. Улучив момент, когда крылатые убийцы стали недвижными, их враг, осознавая, что так и до развоплощения недалеко, изменил облик — прозрачная глыба помутнела, сжалась, став ещё плотнее, и обрела краски, превратившись в молодого мужчину и прижавшегося к его ногам белого волка.
Затишье было недолгим — осы взлетели над ярмарочной площадью, гудя в бессильной ярости. Стихийник замер в растерянности, а вот его питомец мешкать не стал, быстро догадался, как спасти хозяина. Рыкнул сердито, одним прыжком перемахнул через ряд прилавков и оказался в центре рынка, привлекая к себе внимание. Рой мгновенно развернулся к беспечно подставившемуся под удар зверю и кинулся на него, облепляя. Не успел ужалить — отлетел от ставшей ледяной шкуры, разогнался и с новой яростью бросился к нему, принимая на лету каменную ипостась.
Его хозяин не желал напрасного развоплощения своему другу, но выбора у него не осталось. Питомец исполняет свой долг защитника, а вдвоём им против роя не выстоять. Так остаётся шанс, что хоть кто-то уцелеет. Потому стремительно юркнул в палатку ближайшего прилавка и задёрнул за собой полог. Напряжённо вслушивался в жужжание, надеясь, что волк сумеет убежать, увести за собой ос, и угроза минует.
Ошибся он. В узкую щель между тканевыми стенами протиснулось жёлто-чёрное тельце, воинственно потрясло брюшком, показав острое жало, и зло уставилось маленькими глазками на беглеца. Насекомое расправило прозрачные крылья и как стрела устремилось в атаку.
— Ах ты ж… Отвяжись от меня, настырная тварь! — выругался стихийник, уворачиваясь и судорожно отмахиваясь руками. Отыскивая, чем бы её прихлопнуть, сорвал застилающее прилавок покрывало и принялся беспорядочно лупить им по воздуху. В запале упустил из виду осу и замер, прислушиваясь и оглядываясь.
Развоплотил? Взглянул под ноги, надеясь увидеть самоцвет, и вскрикнул, когда кожу обожгло словно огнём. Рука хлопнула по плечу прежде, чем ледяная ипостась, реагируя на опасность, взяла верх. Вот только смысла это уже не имело — яд янтарной капелькой, вмороженной в сверкающую глыбу, медленно её разъедал.