Конь в стихах

Мы мир хотели видеть таким, каким его создал Бог:

Девственно чистым, без лоска и без прикрас.

Как и свой дом покидая, выходя по утру за порог,

Мы хотели, чтоб в нас люди видели только нас.

Мы жить хотели так, чтоб нас помнили и через годы.

Не воровать и не клянчить, не врать про свои неудачи.

А что-то создать, стать первыми в своем роде,

Но славы и денег мы все хотели тем паче.

Мы хотели покорять океаны и на ракетах устраивать ралли.

В 16 лет называться взрослыми, самим принимая решения,

Но с носом, разбитым в драке, бежали плакаться маме,

А она, утирая нам сопли, нас готовила к новым свершениям.

Хотели сверху смотреть на звёзды. Может, их трогать руками.

И хвалиться друзьям, обижаясь, что им в рассказы не верится.

А мы бы им суп наливали из тюбиков с колпачками.

Но мы задираем головы и находим одну лишь медведицу

Мы хотели походить на героев, о которых написано в книгах.

Чтобы вращалась Земля вокруг нас, а не какой-то оси.

Искали в себе таланты, как экстрасенсы в детях индиго.

И громко кричали: "Поехали!"-садясь пьяными ночью в такси.

А если бы Юрий Гагарин, оторвавшись от мамкиной юбки,

Хоть раз у себя бы спросил: "А я сделал это не рано?"

То вместо Вселенной, и не 108 минут, а сутки,

Как и мы, на боку, он бороздил бы диваны.

И если бы мы не просто хотели, а сразу становились серьёзными,

И этот мир принимали чистым, без лоска, без лишних прикрас.

Мы знали б точно, что может быть только поздно. И

"В космосе мы," – слышали чаще ванильного "Космос в нас".

Писать о России, как деньги просить на паперти:

Заманчиво и беспроигрышно, но боязно и смешно.

Когда крест под рубахой, а в голове ни единой заповеди,

Когда в грудь кулаком, прикрывая рукой грешок.

Когда в дыму сигаретном как берёзки ты женщин гладишь.

Не зная имени их и отцовского не ведая роду,

Ссылаешься на высшую степень любви, мораль лишь

Оставляя за рамками веры в Бога, вкусив свободу.

Когда в душу ты мрак пускаешь, щурясь от яркого света,

Не забывай, что и ты во плоти. И ты из небесной тверди.

И что стучимся в закрытые двери мы, дети Гетто,

Пока ты как Всевышний читаешь нам проповеди о милосердии.

Желая жизни в просторах нашим с тобою потомкам,

Представляя детей босоногих в пшеничных полях России,

Искренне веря, что за каждым чёрствым подонком

В облике не Христовом явится личный его Мессия.

И с Патриархом Московским и всея Руси призывая

К православию и защите веры от ереси,

Новый косяк забиваешь в баре или соседском сарае,

Патриотично вливая в себя бутылочку Хеннесси.

Ты говоришь: "Ну, будут теперь другие.

Завязывай, долог наш век".

А мне важно, чтобы в моём взрослом мире

Был ты, понятный мне человек.

Когда ты маленький, тебе всегда хорошо.

Не нравится на вкус лишь зубной порошок,

Кисель, рыбий жир и манка,

Но тебя катают на санках.

Ты в шапке старшей сестры или брата,

Тебя везут, а куда тебе надо?

Тебе никуда, у тебя нет ещё планов.

Тебе шесть и тебя называют славным.

У тебя нет забот, ты всегда под защитой,

Могут лишь наказать за кисель разлитый.

Во дворе ты гуляешь целое лето

С братом. И с вами ещё два соседа.

Ты никуда не спешишь, не замечаешь, что в мире,

Главное, чтобы мир был в квартире.

Но вот боишься сдавать кровь не только из вены.

И считаешь, что школьные лишь есть перемены.

И если съедет твой друг в соседний район,