Солнце заполняло собой все вокруг. Не было ни мира, ни тела, сдерживающего душу. Все заливал первородный свет. И не было ни чувства радости, ни злости, ни отчаянья. Его хотели укрыть от всех тягостей мира, на секунду отвлечь от всех мыслей. Просто дать пожить. Словно свет смотрит на него так же, как он на него. Молчаливо и спокойно. Без ответа.
Его жилистые руки тянулись к свету, старались поймать его и добиться хоть какого-то отклика. Ведь зачем тогда он так отчаянно манил к себе? Ему было не жалко свои и без того полуслепые глаза, прожигаемые солнцем. Если он сможет хоть на секунду дотронуться до этого зова, то уже ничего не будет важно. Его пальцы жадно сжимали воздух, но им не удавалось поймать желаемое. Они были бесконечно далеки от солнца.
Дряхлое тело в последнем усилии достичь этого дивного сияния подалось вперед. Молчаливый наблюдатель смиренно следил за попытками беспомощного старика поймать его. Пальцам как будто бы стало теплее, а значит все попытки были не напрасны. Руки снова рванули вперед, и мир покатился куда-то вниз.
Пару секунд он не видел ничего, кроме заполнившего глаза круга яркого сияния. Старик чувствовал под руками жесткий песок. Его тело ускользнуло от света и вновь оказалось на земле. Пальцы жадно сжались, и короткие неухоженные ногти царапнули кожу ладоней. Он в ужасе закрыл глаза, не желая осознавать, что его странная связь с солнцем так резко оборвалась.
Грудь снова заполнилась раскаленным воздухом. Старик зачмокал губами в надежде хоть немного отогнать сухость. Ему не хотелось двигаться. У него бы снова заболели ноги, стало колоть что-то в области сердца или горло стянул бы кашель. Старик все еще ничего не видел и это немного успокаивало. Пока глаза его были слепы он не был до конца уверен, что упустил столь желанный шанс.
Еще яркий круг перед глазами постепенно сужался и вскоре превратился в россыпь мелких цветных мошек. Белый песок заполнял собой все. Казалось, ослепительное голубое небо отражалось в каждой его песчинке.
Старик с трудом перевалился на спинку и зашелся кашлем. Он надеялся вновь увидеть далекое солнце, но небо затянули облака. Все новые и новые позывы кашля сотрясали его грудь. Он давно привык к ним и даже уже почти не чувствовал. Это было чем-то привычным как еда, питье или сон.
Несколько минут старое тело просто лежало на песке и ждало появления солнца. Этого времени старику хватило на то, чтоб наконец смириться с тем, что ожидания бессмысленны. Его Бога нет.
Постепенно вернулся и слух. Где-то вдалеке он услышал, как кто-то тихо бредет по песку. Сначала он принял это за ветер, но кожа не чувствовала дуновений, да и звук был слишком прерывистый.
Его жилистая шея повернулась в сторону, и старик увидел далекую фигуру в белых одеждах, почти незаметную на фоне такого же белого песка. Сухие губы слегка приоткрылись и из них донесся непонятный звук. Но фигуре этого хватило, чтоб повернуться и направиться к старику. Тот с кряхтением перевернулся на живот и пополз навстречу. Чувство реальности стало возвращаться к нему.
Его имя – Сарош. Он жрец Ахура Мазды. Он рассказывает о зороастризме не ведающим и несет мудрые слова народу. Его религия погибала. В этом месте только он с учеником до сих пор были верны Ахура Мазде. Большинство зороастрийцев захвачены в плен или убиты завоевателями этих земель. Они верили в других богов и не хотели видеть угрозу своей религии. Сарош умолял своего Бога подсказать, как не дать умереть зороастризму. Уже долгие годы он мечтал о хотя бы небольшой помощи, но Бог молчал. И вот посреди этой пустыни ему показалось, что он что-то почувствовал. Ахура Мазда наконец одарил его своей милостью. Но, кажется, это был лишь мираж. Старик перегрелся под солнцем.
