Ленинградская свеча

Зима 1942 года выдалась суровой и беспощадной. В коммунальной квартире на Васильевском острове, среди холодных стен и промерзших окон, живёт 11-летний Саша вместе со своей младшей сестрой Леной. Их семья сильно пострадала от ужасов войны: мать умерла от истощения, отдавая последние запасы своим детям, а отец ушёл на фронт ещё в первые дни войны и с тех пор не давал о себе знать. Каждый день становится всё тяжелее – морозы крепчают, а хлебные карточки уже кончились. Несмотря на свой юный возраст и собственную слабость Саша понимает, что теперь вся ответственность за пятилетнюю сестрёнку лежит на нём. Он отчаянно пытается добыть хоть какую-то еду, чтобы уберечь их от неминуемой гибели.

Каждое утро мальчик просыпается от холода, закутавшись в старое одеяло, под которым он прижимает к себе Лену, пытаясь согреть её своим телом. Комната холодная, печь давно не топили – дров нет, да и сил, чтобы ходить за ними, почти не осталось. За окном, ледяное небо, серо-молочный свет которого слабо освещает облупленные стены.

Саша встаёт, натягивает на себя поношенный свитер и выглядывает в коридор. В коммунальной квартире царит зловещая тишина – кто-то уже умер, кто-то едва дышит, а кто-то из последних сил выбирается на улицу в поисках пищи. Вдоль стен стоят ведра с ледяной водой, которую жильцы принесли с Невы. Саша зачерпывает ладонью несколько капель и смачивает пересохшие губы.

На столе лежит единственный кусочек хлеба, оставшийся от вчерашнего пайка. Он чёрствый, маленький, но это всё, что есть. Саша берёт нож, осторожно отрезает от него два маленьких кусочка. Одну часть кладёт рядом с сестрой. Лена ещё спит, её лицо бледное, губы потрескались, дыхание слабое. Саша сжимает кулаки – нельзя сдаваться, он должен что-то придумать.

Надо идти на улицу. Может, удастся найти что-то съестное или выменять остатки вещей на еду. Он натягивает отцовский бушлат, завязывает верёвкой прорванные валенки и, оглянувшись на Лену, выходит в ледяной коридор.

В полуразрушенном доме напротив, мальчик видит свет в окне. Страшно, но Саша решается на рискованный поход.

В заветной квартире, при тусклом свете свечи, его встречает пожилой мужчина с глубоко прорезанным морщинами лицом, на котором время и испытания оставили свой след. Его седые, слегка взъерошенные волосы когда-то были густыми, но теперь поредели, а высокая лобная часть подчёркивает его возраст и задумчивость. Глаза старика – серые, тусклые от усталости, но в их глубине теплится мягкий, внимательный взгляд, в котором отражается пережитая боль и неподдельная доброта.

Щёки его впалые, скулы резко очерчены, а губы тонкие и потрескавшиеся, как у всех, кто переживает блокадный голод. Однако, несмотря на слабость и худобу, в его осанке всё ещё чувствуется некогда присущее достоинство. Он носит старый, видавший виды пиджак, который когда-то, возможно, был частью музейного костюма, и поношенный шерстяной шарф, бережно повязанный вокруг шеи. Его руки дрожат от холода и истощения, но пальцы длинные и точные – они будто помнят, как держали перо или осторожно касались бесценных экспонатов.

Вся его внешность говорит о человеке, который привык к другой, более утончённой жизни, но теперь смиренно переносит лишения, сохраняя в себе человеческое тепло и благородство. Алексей Петрович – бывший сотрудник Эрмитажа.