Книга перемещений: пост(нон)фикшн

Автор

Страниц

Год

2014

Когда солнце начинало садиться за горизонт, Кирилл Кобрин вновь ощущал восторг и невероятное чувство свободы. Он был путешественником, перемещающимся между различными городами и временными эпохами. Мистический прохождение через границы географии и времени позволяло ему исследовать окружающий мир и погрузиться в историческую глубину.

Некоторые из его приключений происходили на улицах старинной Праги, где Киррил блуждал среди вековых зданий и таинственных переулков. Потом он отправлялся в Нижний Новгород, где встречался с духом русской истории и наслаждался прекрасным видом на Волгу.

А затем, будучи пленником времени, Кирилл погружался в атмосферу Дублина, ощущая душевную привязанность к ирландской культуре и начиная понимать глубинные смыслы. Он пробирался по древним улочкам Лондона, вдыхая запах истории, который пропитывал каждый уголок этого мегаполиса.

А ночи проводил под открытым небом Лиссабона, наслаждаясь теплым ветром, который дарил ему свободу и возможность связаться с прошлыми поколениями. С каждым шагом он следовал за прихотливыми психогеографическими и мнемоническими маршрутами, которые временами приводили его в самый классический период человечества, в шестой век нашей эры.

Все эти перемещения окутаны меланхолической атмосферой, в которой явственно ощущается печаль и тоска по ушедшему времени и событиям. Но несмотря на это, в финале приключений Кирилл смеетесь в лицо долгу и проблемам, передавая читателю нечто бодро-революционное - идею о том, что прошлое всегда остается с нами, но будущее полно надежды и возможностей.

Кирилл Кобрин - не просто путешественник, а исследователь границ времени и пространства. Его приключения полны загадок и открытий, которые заставляют задуматься о бесконечности мира и нашего места в нем. Интересно, где же следующая точка перемещения Кирилла Кобрина? Возможно, это будет ваш родной город или страна, которые он посетит, чтобы раскрыть перед нами новые грани истории и наших возможностей.

Читать бесплатно онлайн Книга перемещений: пост(нон)фикшн - Кирилл Кобрин

Памяти Роберта Вальзера и В.Г. Зебальда

Я бы хотел умереть как он: во время одной из долгих прогулок, от сердечного приступа, упав на спину, выбросив вверх левую руку, а шляпа (непременно шляпа!) отлетела на метр. На нетронутом тяжелом снегу – цепочка следов. Надеюсь, он имел несколько минут, чтобы подготовиться к переходу из его относительного небытия к тотальному, удовлетворенно подвести черту: все, что хотел, сделал, хотя чтó хотел– непонятно, что сделал – не помню, а уж окружающие и подавно не знают. Смерть легка, если вся жизнь есть подготовка к исчезанию, если одна из долгих прогулок прямехонько выводит тебя к ней.

Топография тех мест

Затаив дыхание, спуститься по лестнице, стараясь не касаться стен, по плечо выкрашенных синей больничной краской, мимо лужи справа, хрустнуть у двери спичечным коробком – и вон. Вон. На Батумскую, забирающую вверх у «шайбы» (забыл название: «Отдых»? «Ветерок»? «Привал комедиантов»?), меж грязно-бордовых хрущевок и каких-то расхристанных девятиэтажек с пустыми глазницами незастекленных лоджий, с серыми штандартами развешанных простыней, на пятом этаже зеленая рубашка машет пустыми рукавами. Предположим, начало мая или конец августа. Лучшее время для этих мест.

Батумская исчезает из вида за небольшим холмом; там, дальше, – жуткое Анкудиновское шоссе, где он никогда не бывал, да и не надо, нечего там делать: онкологическая клиника, потом – школа милиции. Он вспомнил, что где-то в тех краях жила Инга Ф. Когда это было? Много лет тому. К ее дому ходил только один автобус, двадцать второй, что ли, смрадная львовская развалина, гремевшая входными дверьми у «шайбы» (точно – «Встреча»!) примерно раз в час, причем последний рейс был в девять вечера. Редким кавалерам Инги Ф. приходилось либо ловить машину, либо провожать ее пешком. Он представил себе этот путь: сначала по Батумской, мимо школы, где училась Акула, затем… что же было дальше? Пыль, наверное. Осенью и весной – грязь. Зимой – сугробы, серые от копоти. Впрочем, ночью не видно. Синяя тьма. Луна. За спиной – сдержанный гул проспекта Гагарина, за которым – и об этом следует всегда помнить – Ока. А за Окой – опять город: душераздирающе мрачная Молитовка, проспект Ленина, озаренные огнем девятиэтажки титаниками тонут в ночи. А там еще какой-то район, точнее – слобода, названия он не помнил, ибо не был там никогда. Впрочем, рассказывали: одноэтажные дома, дворы, огороды, резные наличники, собаки брешут в темноте. Где-то открывается дверь, и в ночь врывается обрывок уркаганской песни, что-то про мать, ждущую сына в таком же вот доме, но сын не вернется: он лежит с ножичком в груди или замерз, бедолага, в тайге, загнанный лагерной погоней. За все легавым отомстить. Клянусь любить ее навеки. Ингу Ф. никто из земляков по-настоящему так и не полюбил, и она вышла замуж за ушлого делягу, уехала в Таллинн, а потом, говорят, – в Канаду. Все-таки страсть к захолустью неистребима.

Он так и не смог вспомнить, кто провожал Ингу Ф. в ее онкологическое предместье, кто кормил ее «Раковой шейкой» у подъезда ракового корпуса. Не Таракан, конечно же. И не Максюта. Естественно, и не Вадим Д., который к тому времени был основательно и глубоко женат и жил как раз на Батумской, в хрущевке, в однокомнатной квартире на первом этаже. За окном – несколько чахлых лип, длинный дощатый сарай, черный от времени и грязи. В хорошую погоду за столом между сараем и чугунной рамой для обеспыливания половиков сидят мужички и добивают бессмертную рыбу. Конечно, лучше всего – начало мая или конец августа.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: