Там, за поворотом. Как четыре подруги решили отметить свой выход на пенсию, и что из этого вышло

Там, за поворотом.

Как четыре подруги решили отметить свой выход на пенсию, и что из этого вышло

Опавший лист дрожит от нашего движенья,

Но зелени еще свежа над нами тень,

А что-то говорит средь радости сближенья,

Что этот желтый лист − наш следующий день.

Как ненасытны мы и как несправедливы:

Всю радость явную неверный гонит страх!

Еще так ласковы волос твоих извивы!

Какой живет восторг на блекнущих устах!

Идем. Надолго ли еще не разлучаться,

Надолго ли дышать отрадою? Как знать!

Пора за будущность заране не пугаться,

Пора о счастии учиться вспоминать.

А.А. Фет, 1891 г.

Двадцать пятого января две тысячи двадцать первого года в Москве было ноль градусов, облачно и, как всегда, многолюдно. Впрочем, уже не как всегда, если вспомнить карантин годом ранее.

Об этом говорили четыре подруги, встретившееся в кафе, чтобы отметить день студенчества. Маша, Надя, Рая и Алла познакомились в институте, поэтому особенно чтили студенческий праздник.

С того времени минуло три десятка лет. Подруги уже вышли на пенсию, но до сих пор старались собираться вместе. К тому же, наступило время осуществления их мечты − вырастив детей, накопив денег, выйдя на пенсию, отдохнуть вчетвером в пансионате целый месяц.

− Девочки, нам обязательно надо в этом году поехать, − говорила Алла. − Кто знает, что будет в следующем? Больные, хромые, заплаканные, в полуобморочном состоянии, но надо ехать! Я все устрою. Доверьтесь мне.

− Доверяюсь, − согласилась Рая. − Ты у нас ответственный заводила!

− Мы согласны, − переглянулись Маша и Надя.

− Вот и замечательно!

Алла с мелькнувшей в глазах тоской посмотрела на кусок торта, который принесли для Нади. Да какое еще соблазнительное название − «Три шоколада»! Но нет, надо держать себя в форме, чтобы блеснуть в пансионате. Сейчас достаточно бокала красного сухого вина и отменного стейка.

− У меня на примете есть пансионат под Звенигородом, такой… для нашего возраста. На территории бывшей усадьбы.

− Ах, усадьба! − Рая приложила руку к сердцу.

− Да, да. Ты у нас самая поэтичная. Это для тебя крючок. Тебе мужика не надо, лишь бы было искусство и мир прекрасного.

Рая зарделась, опустив глаза и начав рассматривать чашку с золотистым чаем.

− Вот Аллка! До сих пор мужчины на уме! − засмеялась Надя.

− Продлеваю молодость и тебе советую. Я, конечно, понимаю, у меня один ребенок, самостоятельный и все такое. А у тебя трое, но ведь они уже выросли! И муж есть − вам не помешало бы обоим встряхнуться! А то куда годится − сидишь с нами, а на лице заботы. Маша − вдова, и то не так озабочена, только кряхтит и много со своими болячками возится, мнительна слишком.

− Да разве я кряхчу?

− Я образно. То давление меряешь, то меню крутишь полчаса.

− Что поделать, если давление у меня скачет, а желудок не все воспринимает…

− Да не оправдывайся ты перед ней, − Надя коснулась плеча сидящей рядом на диване Маши. − Все она знает.

− Знаю, но увязнуть не дам!

− Ох, девочки, неужто получится! − сказала Рая. − Правда, я не накопила на пансионат… Аллочка, ведь он недорогой?

− Он недорогой, это правда. Скромный. Я вас в роскошь и не тяну. Но не понимаю тебя. Ведь мечтаем об этом давно, вышли на пенсию три года назад. Сразу не получилось поехать: траур у Маши, рождение внучки у Нади, потом корона. Ладно. Но можно было начать копить?