Мой папа – мичман

Ветеранам второймировой войныпосвящается

Второго мая 1945-го года радист крейсера, курсировавшего в заливе Посьет под Владивостоком, принял сообщение о полной и безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Уже через пару минут весь свободный от вахты личный состав, затаив дыхание, слушал короткую речь капитана, завершившуюся дружным «Ур-р-ра-а-а»!

– Ребята, это же наша полная победа! – крикнул матрос Лешка Шмелев. Крепкий, плечистый, с торчащими из-под бескозырки ушами, он, как петух, без разбега вскочил на огромный ящик из-под заморской снеди, почему-то стоящий посреди палубы, и во весь голос заорал:

–Эх, яблочко, да на тарелочке, – при этом ноги его выделывали что-то невообразимое.

– Эй, Шмель, аккуратнее, корабль развалишь, – раздался снизу хрипловатый голос. Пожилой механик неспешно выбрался из люка машинного отделения, оглянулся по сторонам и вдруг тоже яростно затопал в такт «Яблочка». Оторвавшийся от горячих котлов грузный корабельный кок мгновенно оценил обстановку и вприпрыжку, как в далеком детстве, поскакал в кают-компанию за гармошкой. Когда он развел меха, лихой матросский танец отплясывал почти весь экипаж.

Море за бортом искрилось в лучах солнца при полном штиле – казалось, сам Нептун улыбался русским морякам…

МАРЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА ПРОМОКЛА ПОД ДОЖДЕМ

Посреди жаркого дня неожиданно посыпал мелкий колючий дождь. Марьяна запрокинула голову и в почти безоблачном небе увидела тучу, похожую на растрепанную собаку.

– Девушка, промокнете! – Юноша лет девятнадцати уже раскрывал зонт над ее головой. «Симпатяга», – отметила про себя Марьяна. Парнишка тем временем разглядел ее лицо и спохватился;

– Извините…

– За что? – Она привыкла, что сзади ее принимают за девчонку. Невысокая, спинка прямая, волосы густые. Еще бы чуть-чуть пройтись утюжком по лбу да под глазами. Чтоб никто не извинялся.…

Дождь усилился. Парнишка шел рядом и смущенно молчал. Благо, продолжалось это недолго. Туча-собака стряхнула с себя последние капли, над крышами домов зависла радуга. Марьяна вспомнила о попутчике, а его и след простыл.

Последнюю неделю она провела практически без сна. В прошлую пятницу позвонили из Москвы и сообщили, что ее сценарием заинтересовался известный кинопродюсер. Мало того, на днях он проездом будет в Хабаровске и готов встретиться.

Марьяна глянула на часы и ускорила шаг. Возле гостиницы «Интурист» асфальт был совершенно сухим. Похоже, дождя здесь не было. Марьяна заглянула в бутик с сувенирами. Выбор был невелик, зато цены запредельные. В который раз пожалела о том, что не накупила поделок мастеров в национальных селах. Сделала бы теперь подарок москвичу. Хотя… на кой ляд ему все эти туески…

Тут она увидела в зеркальной витрине свое отражение и ахнула – после прогулки под зонтом случайного попутчика она была похожа на арлекина: левая сторона любимого брючного костюмчика – совершенно сухая. А вот правая промокла так, что лучше на нее не смотреть. Отступать некуда, да и некогда. Сделала глубокий вдох, резкий выдох и постучалась в дверь…

– Войдите, – раздался сочный басок. Она вошла и уперлась в насмешливый взгляд серо-голубых глаз. На вид продюсеру чуть больше тридцати. Лицо чистое и нежное, как у ребенка. Слегка оттопыренные уши. Коротко стриженые волосы завернулись колечками на лбу. На кого-то он похож…