Мальчик, летдесяти, впотрепаннойбордовойформекакого-тоэлитногоучебногозаведения, бежалпопыльнойдороге, освещеннойстарымифонарями. Былаглубокаяночь, сердцедикохотеловыскочитьизгруди, всюдумерещилисьзлыепсы. И, наконец, прислонившисьрукойквысокомукаменномуограждению, мальчикостановился, чтобыотдышаться. Вгорлесаднило. Нужнобылодобратьсядостанции, чтобысестьнараннююутреннююэлектричкуипокинутькоттеджныйпоселок. Онпыталсяубедитьсебя, чтосамоестрашноепозади, нонеизвестностьвокружающейтемнотевсежепугала. Впередибылпустырь, окруженныйлесом, иидтитудасовсемнебыложелания. Но, надо.
Еслиостаться, людиотчимапоймаютего. Аэтогонельзядопустить!
…
Казалось, вчерномнебе, спрятавшемлуну, кружилизловещиевороны. Мальчикслышалкакие-тоголоса, отвлекся, наступилсразбегувглубокуюлужуиохнул, промочивкроссовокнасквозь. Оностановился, внезапно, кто-топодошелсзади, чья-тосильнаяладоньзаткнулаемурот, мешаядажедышать, чьи-торукивцепились, ипотащилиеговсторонулеса.
…
Егокидаютназемь. Слышитсяхохот. Пятьбеспризорниковстарше, прячутсявэтомлесувозлекостра. Пододнимиздеревьевлежитрваныйспальник, наверное, ихпредводителя.
Неприятныеребята, слицами, полныминенависти. Видят, чтоформамальчика–лицея для детей богачей. Думают–сорваликуш.
Мальчиквытираеткровьсразбитойгубы, егохватаютзашкиркуигрубоподнимают. Онвстает, ноногиотстрахасовсемнегнутся.
– Ой, смотрите, онсейчасзаплачет! –взоржалкто-то.
– Хорошийулов, – говоритещеодин.
Мальчикстоит, молчит, пытаетсянесмотретьвэтигадкиелица.
Тот, что, наверное, былунихглавным, ржёт, какбешенаясобака, вглядываетсямаленькимиглазкамииговорит:
– Мысегодняоторвемся!
Мальчикдергается, пытаетсявырваться.
– Кудасобрался? –егонеотпускают. –Вечеринкатольконачинается!
…
Подросткибываютзлыми. Особенноте, которыемногократносбегаютиздомаотсвоихродителейалкоголиков, азатемпромышляютмелкимразбоемимучаютживотныхтолькорадиразвлечения. Атаким, каквотэти, ничегонестоитубить.
– Давайтеразденемегоипосадимнамуравейник? –предложилодинизних.
– Илиизобьемпалкойсгвоздями! –воскликнулдругой..
Мальчикасноваотшвырнули, иончутьнеупалвкостер. Всепятеросклонилисьнадним, решивначатьизмываться.
– Нетрогайте! –наконецкрикнулмальчик, съежившись.
Новответ– лишь хохот.
К нему потянулись множество рук.
– Не надо! Не трогайте меня!!
В этот момент – вспышка, и огненная птица спускается с небес, подпитываемая костром.
…
Светает. Мальчик стоит на коленях посреди пепла. Светлые волосы немного подпалены, школьная форма прожжена огнем. Но на коже нет повреждений.
Возле него тлеют обугленные тела обидчиков.
Птица исчезла. Оназабралаихдушииулетела.
…
– Это ведь ты их убил, Саймон.
***
Прохладный летний ветерок трепал отросшие волосы светловолосого парня в черном пальто, что стоял уже полчаса возле надгробия, где было возложено множество алых цветов, и никак не мог убрать с него свою замерзшую ладонь. Он уже почти не чувствовал пальцев. Его кожа была слишком бледной, а вид болезненным.
– Вот уже сто восемьдесят пять дней… – тихо произнес парень, и не смог закончить, дотронувшись до двух черных шпилек в волосах. Остальные слова застряли в горле, заставляя губы дрогнуть. Почему слёзы так и просятся вновь?
Зачем он вообще считал дни с момента, когда ее не стало? А еще отказывался посещать психотерапевта. А если и приходил на сеансы, то не слушал, что ему говорили. Может, если позволить себе помочь, станет легче?
