Вера, Надежда, Любовь

Белое раскаленное солнце освещало часть дорогого ковра, покрывавшего достархан, нагрело две пиалы, перевернутые донцем к верху, и не давало остыть пузатому, с нехитрым национальным рисунком, чайнику. В тени от лоз виноградника, поджав под себя ноги, сидел Хасанбек. Третья пиала, наполненная чаем, застыла в его руке, он думал. Дела его сложились в 1895, текущем году, очень скверно. Хан обобрал его податями, на караваны, идущие в Бухару, нападали турки, грабя и убивая путников. Вот уже два месяца в его караван сарай никто не заходил, не оставался на день и не просился на ночлег. Если и дальше так пойдут дела, то недолго и разориться. Самое время прибегнуть к козырю, чтобы хоть слегка выровнять положение, а там – да поможет Аллах! Бек вспомнил про Айгуль, это и был его козырь. Как сейчас он снова видел тот день, когда она попала к нему.

Когда в доме напротив истошно вопили плакальщицы и молчаливые мужчины выносили на носилках за ворота тело покойницы, завернутое в саван, он, бросая горсть монет во двор, увидел девочку, стоящую на коленях. Была она необыкновенно хороша. Огромные, влажные от слез, черные глаза ее встретились с его взглядом. «Хороша» – еще раз подумал Хасан. Он подошел к женщине, родственнице покойной, которая стояла в сторонке и только слегка всхлипывала, утирая платком глаза, и спросил ее: «Кто покойница, кто ее муж и дети?». Женщина оказалась сестрой умершей и рассказала беку, что муж работал у него по найму и тоже умер зимой от болезни. Бек даже вспомнил его. Остались два старших сына и дочь Айгуль. Сыновей она решила забрать себе, они уже помощники, а как быть с девочкой не знает, лишний рот, у нее еще трое своих детей. Хасанбек очень обрадовался, что все сложилось именно так, он пригнулся к уху женщины и зашептал:

– Отдай девчонку мне, я хорошо заплачу за нее, дам баранов и зерна. Она будет жить в моем доме прислугой, и я не обижу ее».

Женщина заглянула в глаза бека, они светились азартом, горели жадностью, но жестокости в них не было. Вся наружность бека располагала к нему, он даже казался добрым, выглядел истинным мусульманином, набожным и покорным Аллаху. Женщина подумала, этот человек не должен обидеть девочку в девять лет, по крайней мере, даст ей вырасти в сытости и тепле. Бек торговец и не сгубит свой товар. Но что будет потом с Айгуль? Рано или поздно, но это случается со всеми девушками. Айгуль сирота и ей придется торговать собой, заключая браки на неделю со многими мужчинами. Будет лучше, если она достанется одному, и он накормит и украсит ее. Так подумала пожилая женщина и согласилась продать девочку. Так Айгуль попала в дом Хасана.

Сегодня, через пять лет, он вспомнил о ней. Недопитый чай бек выплеснул из пиалы и повернул голову в угол двора, где одна женщина пекла черек в тамдыре, а вторая, молоденькая и озорная, прикрывая рот ладошкой, смеялась и складывала готовые лепешки в таз, и крикнул:

– Фатима!

Женщина постарше повернулась, стряхнула руки от пепла, вытерла их о подол платья и подошла к Хасану.

– Где Айгуль? – спросил ее бек.

– В моем ауле, уважаемый, старик Нуры следит за ней, она помогает ему ухаживать за лошадьми.

– Иди и позови ко мне Ораза.

Женщина зашла в дом. Оттуда вышел коренастый, плотный мужчина, еще совсем не старый, но и не молодой, заросший до самых глаз волосами. Это был наемный работник, помощник Хасана в постоялом дворе. Он подсел к беку и вопросительно глянул на него.