Тени среди корней

Лес просыпался неохотно, будто каждое дерево, каждая ветка чувствовали усталость – не ту, что приходит после долгого дня, а ту, что накапливается веками. Лиэль стояла на границе деревни, где трава еще не вытоптана, а корни старых дубов выползают наружу, словно пытаясь удержать землю от расползания. Она слушала.

Туман стелился между стволами, вязал ноги, скрывал тропинки, и в этом молчании Лиэль различала тонкую, почти неуловимую песнь. Лес пел – не так, как поют люди, без слов, без мелодии, но её сердце отзывалось на каждую вибрацию, на каждый шорох листа. Это была их древняя связь, подарок её рода, который теперь казался проклятием.

– Ты опять здесь? – Голос наставника прозвучал мягко, но в нем сквозила тревога. Остар, высокий, с седыми прядями в темных волосах, всегда знал, где искать Лиэль.

Она не обернулась, только кивнула, не желая нарушать хрупкую тишину.

– Лес поет иначе, – сказала она, – будто прощается.

Остар подошёл ближе, его шаги были осторожны, как у охотника.

– Лес умирает, Лиэль. Его песнь – это крик о помощи.

Она сжала руки в кулаки. Сколько раз она слышала эти слова? Сколько раз ей говорили, что магия уходит, что их время заканчивается? Но разве можно просто смириться?

Вдруг туман зашевелился, и из него вышел Мирай. Его лицо было встревожено, глаза бегали, как у зверя, почуявшего опасность.

– В деревне чужак, – выдохнул он. – Говорит, пришёл с вестью. О буре.

Лиэль почувствовала, как холод пробежал по спине. Чужаки редко заходили в их деревню, а если и приходили, то приносили беду.

Остар нахмурился, но промолчал. Он только кивнул в сторону тропы, ведущей к центру деревни.

– Пойдём.

Они шли молча. Лес становился всё тише, будто затаил дыхание перед бурей. Лиэль ловила себя на мысли, что боится услышать тишину – полную, безвозвратную.

На площади собралось почти всё селение. Люди стояли кучно, переговаривались шёпотом, бросали тревожные взгляды на незнакомца в сером плаще. Его лицо скрывал капюшон, но в осанке читалась усталость, а в руках – решимость.

– Серую Буру не остановить, – произнёс он, и голос его был хриплым, будто он давно не говорил с людьми. – Ваш лес – последний. Готовьтесь к исходу.

Среди людей пронёсся ропот. Кто-то заплакал, кто-то крепче прижал к себе ребёнка. Лиэль почувствовала, как её сердце сжимается – не от страха, а от злости. Почему они должны уходить? Почему никто не пытается бороться?

Остар сделал шаг вперёд.

– Кто ты? – спросил он.

– Я – гонец, – ответил чужак. – Я ищу того, кто сможет пробудить Сердце Леса. Только так можно спасти хоть что-то.

Лиэль почувствовала на себе десятки взглядов. Её дар был тайной, но в такие моменты тайны становятся явью. Она опустила голову, чтобы не встречаться глазами с односельчанами, но внутри уже знала: выбора у неё нет.

Чужак посмотрел прямо на неё, будто знал, кого ищет.

– Ты слышишь песнь, – сказал он тихо, но так, что услышали все.

Лиэль хотела возразить, но слова застряли в горле. Она только кивнула.

– Тогда тебе решать, – заключил гонец. – Лес ждёт.

Тишина повисла над площадью, густая, как туман. Лиэль почувствовала, как лес зовёт её – не голосом, а болью. Она знала: завтра всё изменится.

Утро выдалось тревожным. Лиэль проснулась задолго до рассвета – не потому что не спалось, а потому что лес звал её. Его голос был настойчивым, будто кто-то трясёт за плечо, не давая забыться в коротком, беспокойном сне.