Рабыня снов

Рабыня снов любовь не признавала,

Влечение, забытое свое…

Она легко, так просто флиртовала,

Себя саму, считая за неё.

И гончих псов погонями играя,

Смотря вперёд, а кто там на коне.

И уносясь от края, и до края,

В шампанском искупавшись и вине.

Ночами дни, заветренная сырость,

И поцелуй весеннего дождя.

Отдав себя случайности на милость,

Осталась там, откуда уходя,

Сожгла мосты, захлопнула страницы,

И строчки пробиваясь сквозь метель.

Нет журавля, и нет её синицы,

И для нее самой закрыла дверь.

Срываясь с якорей, несётся жизнь,

И волны захлестнули… Поднимая,

Одних на трон… Другим – остановись,

И посмотри в ту оболочку края.

Там будущего больше не видать,

Одни дворцы влачат свою убогость.

Где чистота, что нам была как мать,

И почему не им такая строгость.

Немилостью прольётся дряхлый свет,

В каких-то пятнах вычурно богатых.

И на стекле царапая ответ,

Ведь дело в чем? В недостающих хатах…

Дворцам одним не выжить, не прожить,

Их разбросать во времени, в пространстве.

Дворцы ведь могут руки наложить,

В наживе той как в беспробудном пьянстве.

Подсели на богатство – вот беда.

Как им спастись, когда такие ломки?

А та беда не ходит ведь одна,

И не найдет той нужной остановки.

Законами одних прижав к ногтю,

Себя, уберегая от последствий.

Конструкция повисла на краю,

Где суд один и не проводят следствий.

Закроет день последнюю страницу,

Листок упал… Настенный календарь,

Издалека, похожий на бойницу,

И без того неведомая даль.

Стучат лучи, свет пролезает в щели,

Рассвет в окне или уже закат.

Мы далеко остановясь от цели,

Не думаем о будущем стократ.

Неверие, так разрушает разум,

Сознание в туманной пелене.

Сказать бы всем одновременно, разом,

Но мы идём дорогой как во сне.

У правды закрыты ставни,

На дверь навесной замок.

Скрывают – решайте сами,

Догадками занемог?

И слухи шепнул на ушко,

А тот по секрету всем.

И выстрелом грянет пушка,

Запутает всех совсем.

Молва закудахчет хором,

За ней петушиный крик.

И вот она приговором,

Звериный покажет рык.

Любовь не черпал он ложкой,

Гранёным стаканом пил.

Но жизнь проскользнула кошкой,

А он ведь и не бил.

И память, скрывая лица,

И было все то, не с ним.

Пришлось самому напиться…

Безверием он гоним.

Если можно молчать,

Так зачем говорить.

Если правду скрывать,

С какой совестью жить?

Донести до людей,

А им нужно того?

Табуном лошадей,

Истоптали его.

Фронт за фронтом идём,

Побеждая себя.

И теряя, найдем,

И окажется зря.

Полуночные сны,

Захватив горизонт.

Мы уже не они,

И победа не фронт.

Ясность скрытая там,

Недоступная явь.

И ползет по кустам,

Вислоухая марь.

Обгоняя рассвет,

Кавалерией сна.

И сжигающий свет,

Поглотила весна.

И впитала в себя,

Влагу русской земли.

И кляня, и любя,

И слова уползли.

По дороге пустой,

Одинокая тень.

И плетется босой,

Жизнью брошенный день.

Как попрошайка тянет ночь,

Свою ослабленную руку.

Никто не хочет ей помочь,

И навевает жизни скуку.

Пойти стучатся по домам,

Она сама уже не в силах.

И нищета теперь не срам,

Одежда в обнаженных дырах.

И тело сгорблено, лицо,

Давно состарилось годами.

И все красивое ушло,

Другое, мы не видим сами.

Целомудрием лет, отбелив седину,

Пониманием слов, что сказать не успел.