Отпуск с папой

Х. Зайпп

– Это ведь всего две недели.

Мамин голос звучал дружелюбно и в то же время решительно. Уже в самом начале разговора у меня появилось нехорошее предчувствие.

– И это твой отец. Другие дети радовались бы.

– Мама, при чем тут «другие дети»? Мне сорок пять!

Я могла бы и не принимать участия в разговоре. Моего ответа мама не заметила.

– Я сказала ему, что вам понадобится его помощь, ведь нанимать рабочих на островах так дорого. И они творят что хотят, особенно когда никто не стоит над душой. А он сможет приглядывать за работами. Он так хочет быть полезным.

Сейчас я должна что-нибудь произнести.

– Мама, подожди. Я еду на Нордерней, чтобы помочь Марлен с ее пансионом и ремонтом пивной, я же не могу еще и с папой…

– Ах, да тебе не придется о нем так уж сильно заботиться, он все сделает сам. Вы же обедать все равно будете, приготовите и на его долю. На ужин ему нужно совсем немного, а пирог для послеобеденного десерта можно и купить, Марлен не придется специально для него печь.

Я спросила себя, с каких это пор мой отец все делает сам? Последний раз я приезжала к родителям шесть недель назад, и тогда все было подругому. Абсолютно. Я постаралась не выдать голосом растущую в душе панику.

– Мама, мне кажется, это не очень хорошая идея, я…

– Кристина, я никогда тебя ни о чем не просила. Это безвыходная ситуация. Мне придется остаться в клинике на две недели, Хайнц не сможет все это время просидеть дома один.

– Я думала, он все умеет.

– Но не готовить, стирать и все такое. Послушай меня. Это твой отец. И ты отличнейшим образом можешь взять его с собой на две недели. Ты же свободна. Ну, не ломайся. И он все равно хотел съездить на Нордерней.

– Но я вообще не смогу им там заниматься. И как…

– Да все будет в порядке. К тому же на Нордернее живет Калли, ты знаешь, старый папин друг. Он будет ходить к нему в гости.

– Он мог бы и пожить у них.

– Кристина, прошу тебя! Ханна на материке. Ее младшая, Катарина, вот-вот должна родить второго. От вас с сестрой этого не дождешься.

Только матерям удается так менять тему разговора.

– Мама, мне…

– Вот именно. Значит, договорились. Папа в будущую субботу приедет в Гамбург, ты встретишь его на вокзале, и вы вместе поедете на Нордерней. Он не разбирается во всех этих паромах и прочем. Так что лучше тебе быть рядом. А я смогу спокойно лечь в больницу и прооперировать свое колено.

Мой последний шанс:

– Давай спокойно все обсудим, это не вариант, я…

– Не переживай, деточка. Все важное я тебе запишу и пришлю. Ну все, приятного тебе вечера, и передаю привет от папы. Он очень рад. Пока.

Я уставилась на дисплей телефона. Соединение завершено. Похоже, вопрос решенный. Мне придется провести отпуск с отцом. Впервые за тридцать лет. Последняя наша совместная поездка закончилась тем, что он из педагогических соображений оставил меня на турбазе в Касселе. У меня был тяжелый пубертатный период, я признаю, но бросить меня в Касселе – это слишком круто. Даже при том, что через полчаса он за мной вернулся и потом три недели терзался муками совести. И вот теперь, тридцать лет спустя, нам предстоит пройти это снова. По крайней мере на сей раз мы поедем не через Кассель.

Л. Ассиа

Мой брат описал нашего отца так: «Глаза, как у Теренса Хилла, а сам трусливый, как Ринтиндамба». Последний – пугливый пес Счастливчика Люка Ринтиндамб, тощая дворняга, которая при каждом незнакомом звуке, при появлении нового человека, при любой перемене от страха тут же прыгает на колени к хозяину. Мой отец, конечно, на колени ни к кому не прыгает, для этого он слишком хорошо воспитан и, уж естественно, не так глуп, как это животное, но глаза у него и вправду голубые. Определение не столь уж и плохое.