Драконьи чары

  Огонек светильника в моей руке дрожал, будто вот-вот собирался погаснуть. На влажных стенах вырастали причудливые тени, по ногам тянуло холодом, чувствовавшимся даже сквозь колючие шерстяные чулки. Я спускалась осторожно, нащупывала ступней в грубом башмаке следующую ступеньку, боялась оскользнуться, запутаться в подоле серого домотканого платья и полететь вниз. Все ниже и ниже в подземелье уводила меня узкая крутая лестница, все сильнее и сильнее колотилось сердце. Развернуться бы, броситься наверх, к шуму пира, к праздничным огням, подсмотреть из коридора за разыгрывающими представление актерами, послушать сладкоголосых менестрелей, но страх наказания перевешивал. Вот и решетка, у которой горит на стене чадящий факел и дремлет грузный бородатый стражник. Услышав мои шаги, он вскочил, протер глаза, вытянулся и схватился за алебарду.

 - Джок, это я, Кара, принесла тебе ужин, - робко позвала я, и в глухой тишине подземелья собственный голос показался мне неуместно громким.

 Заросший черной бородой Джок ухмыльнулся и поманил меня рукой.

 - Кара? Составишь мне компанию?

 Я покачала головой.

 - Нет, Джок. Мне велено отнести пироги и пиво тебе, и похлебку… ему.

 Последнее слово я прошептала едва слышно. Об узнике, запертом на самом нижнем уровне подземелья, не решались говорить вслух даже самые болтливые служанки. У решетки несли караул попеременно Джок и Рикард, но ни один из них не кормил пленника, да что там – даже не видел его. Еду проклятому колдуну относил сам льер Верион, но сегодня он никак не мог отлучиться – не покинешь же пиршество в честь собственной помолвки.

 - Ну, тогда неси.

 Загремела связка ключей, бесшумно отодвинулся засов. Я неверяще замерла на ступенях.

 - Ты что, хочешь, чтобы похлебку отнесла я?

 Джок приоткрыл дверь и прижался к стене.

 - А кто – я, что ли? Кому велено накормить узника? Тебе? Вот ты и ступай?

 Я поставила корзинку с едой на холодный серый каменный пол и сложила руки перед грудью в умоляющем жесте.

 - Джок, пожалуйста. Я боюсь.

 Но стражник не дрогнул.

 - И не проси. Ни за что не сунусь к проклятому колдуну. Впрочем, можешь оставить похлебку здесь, я тебя не выдам, скажу льеру Вериону, что пленника покормили. Уверен, что проверять и переспрашивать льер не станет.

 - Но ведь тогда узник останется голодным! Ему и без того достается совсем небольшой горшочек похлебки раз в день, а ты предлагаешь лишить его даже столь скудной пищи.

 Джок расхохотался.

 - Ну и что? Какое кому дело то того, сыт ли колдун или голоден?

 - Мне! – с неожиданной даже для самой себя твердостью ответила я.

 - А раз тебя так печалит судьба узника, то и корми его сама, - заявил стражник и без разрешения полез в корзинку. – Так, что мне прислала толстуха Берта? О, пирог с мясом! Замечательно! М-м, как пахнет! И пиво, говоришь? Да, расщедрился льер в честь праздника-то!

 Я рванула корзинку из его рук.

 - Отдай!

 - Еще чего! Там мой ужин.

 - Вот я сама его тебе и вручу.

 Я мстительно выдала ему не все, что приготовила Берта, оставив на дне один пирог с сыром и зеленью. Подумала, что лучше уж пусть пленник получит чуть большую порцию, нежели обычно.

 Джок тут же вгрызся крепкими желтоватыми зубами в пирог, запил его пивом из фляги и лишь после того, как утолил первый голод, посторонился, давая проход.